Культура

2252

Речица театральная. Испытано на себе: как я хотела (и попала) в спектакль

 +

Постоянные читатели «Дняпроўца» знают, что я как журналист пишу не только об украденных с дачных участков банках с закатками. Но и о культуре. И если в рейдах с милицией я нет-нет да и бывала, то пережить полный цикл рождения и подготовки спектакля мне довелось только этой осенью.

Началось всё летом, когда в Народной театральной студии «Иллюзион» ДКиТ «Нефтяник» стартовал проект «Хочу в спектакль». В нём обещали дать шанс «людям с улицы» попробовать себя в актерстве. Принимали вне зависимости от места работы, возраста и степени раскрепощённости. Другой вопрос: случайные персонажи в проекте всё-таки не задерживались – необходимость уделять театру полтора часа два раза в неделю сработала первым ситом. Вторым уровнем фильтрации стала атмосфера творческой свободы. Хотя, как показало время, режиссер Дмитрий Янчик нашёл применение всем. И тихоням, и болтунам, и театралам, и экспериментаторам.

Её высочество импровизация и монолог курицы

Первое потрясение – заниматься предстояло не в студии «Иллюзиона», а на большой сцене Дворца культуры и техники. Находясь по ту сторону софитов, трудно вообразить, какой огромной черной дырой-космосом выглядит зал. Даже пустой. Вообще, как я потом прочувствовала на собственном опыте, смотреть на зрителей нельзя. Особенно если ты новичок без образования и опыта. Это аксакалы сцены с их годами закаленной алмазной оптикой способны перестроить фокус с напряженных или равнодушных лиц на выдуманный мир постановки. Но и это неточно. Зелёным же лучше держаться за взгляды партнеров и пребывать в выстроенном коконе повествования. Потому что чуть оступишься – сорвешься в пропасть забытых слов и сбитых рычажков в проявлении эмоций. Со мной это, конечно, случилось, но об этом несколько абзацев позднее.

Компания у нас собралась пёстрая: Виктория Гапоненко, которой не было равных в игре «Вопросом на вопрос»: режиссер задавал конфликтную ситуацию, и двум сторонам нужно было на обвинения в форме вопроса отвечать тоже вопросом. Например, у мастера ЖЭУ спрашивали: «Почему у меня нет горячей воды?» Он же парировал: «А с чего вы взяли, что в доме вашей планировки она должна быть?» И так до того момента, пока одна из сторон не оказывалась в тупике и не отвечала утвердительно. Как по мне, так эта актерская разминка крайне применима в жизни. Вот с тем же ЖЭУ.

Еще в группе (труппе?) занимались лёгкие и готовые «на любой кипиш, кроме голодовки», Дмитрий и Екатерина Коваленко. Изредка на площадку врывался их сын Данила, и начиналась фантасмагория из игр в конфетти и монстров из бумажек. Глядя на Даню, становилось понятно: будущее поколение интересуют не только телефоны и планшеты. Если ребенка вовлекать во всякие интересности, его фантазия начнет вырабатывать килотонны вымышленных миров. Миров, которые ещё помнят нас, маленьких, способных днями играть в «блиндаж» из стульев и создавать целые города из бабушкиных шашек и домино.

К сожалению, не так часто мы видели Ксению Цилинскую – у Ксюши не всегда получалось попасть на занятия из-за работы. Но если она появлялась, то более бесстрашного новичка с неожиданными актерскими решениями было сложно найти.

В занятиях участвовал и мой коллега – Евгений Новик. И уже на стадии пробных импровизаций было понятно: он способен быть достоверным и честным в любом эпизоде.

Итак, что же с курицей? Изначально у режиссера была задумка выстроить спектакль вокруг идеи о том, что даже в курином обществе действуют социальные законы. Есть свои аутсайдеры, лидеры, подхалимы. Почти на каждом занятии мы хотя бы на 20 минут перевоплощались в пернатых, отпускали себя и проживали совсем другие жизни.

В эту же тему было дано задание написать монолог «В чём курицей быть лучше, чем человеком». Сам по себе это уже вызов – порассуждать о таком. Что же говорить о том, что в итоге нам предстояло его читать перед опытными артистами «Иллюзиона», которые собрались на наш итоговый показ? Страшно. Интересно.

Раскрывать те плюсы (весьма неожиданные), которые разглядели и описали участники, не буду. Вдруг еще доведется читать их со сцены? Да и пусть ваша фантазия хоть немного поработает в этом небанальном направлении. Поверьте, эффект терапевтический и настроениеподнимательный.

А еще в #хочувспектакль мы «оживляли» предметы, находили за пару минут им неожиданное применение и разыгрывали сценки. Работали с голосом, пластикой, уверенностью в себе и способностью не теряться, чтобы ни случилось.

Каждое занятие было прорывом, открытием, хохмой, преодолением, кайфом. Каждый раз я шла домой в новом состоянии. Внутренний диапазон чувств и их выражений рос вглубь, вширь. И в завершение, кажется, мы всё-таки вошли в то мироощущение, которое и желал для нас режиссер Дмитрий Янчик – состояние «Не могу молчать». Когда человеку на сцене есть что сказать зрителю.

По ту сторону сцены

Итак, первой (а может, и последней?) постановкой, в которой нам доверили участвовать, стал «Чудотворец высокого роста» по творчеству Даниила Хармса. Как объяснил Дмитрий Викентьевич, нет никого лучше Хармса, чтобы ввести новичков в театр: мало какие произведения так полны абсурда и пространства для неопытных экспериментаторов.

Хармс – мастер эпатажа и представитель русского авангарда. А если по-простому, то человек с необычным взглядом на мир. Способный посмеяться как над собой, так и над окружающими в тонкой манере.

Нас влили в поток уже опытных артистов: теперь компанию нам составляли (точнее, мы им) Наталья Ворона, Александр Симцов, Марина Землянко, педагог Андрей Радченко и, конечно, прежний режиссер студии Наталья Демидович в роли бескомпромиссной товарища Брянской. Из новичков к нам присоединилась Наталия Енотенко, которая отожгла в финальной сцене с танцами.

Тут меня ждало очередное открытие: постановка – живой организм. Она возникает и развивается по своим правилам. Нет такого, что вот вам сценарий, характеры и обстоятельства – поехали! Спектакль рождается из дымка мысли, из тревожного сна. Потом начинает обрастать такими условностями, как текст. Нет, у главных героев всё было более-менее понятно, но эпизодники были пластилином, форма которого вконец обозначилась только накануне показа.

В начале мы просто импровизировали в массовых сценах, предлагали свои прочтения. Проявляли характеры, чтобы режиссер мог мастерски подогнать под них жителей коммунальной квартиры 30-х годов. Именно там развивалось первое действие.

Не буду подробно описывать, но материальная история спектакля – это тоже особенная штука. Да, колоритные декорации, как и всегда, были придуманы и изготовлены художником Вадимом Стрельченей. Но какие-то мелочи мы приносили сами или выуживали из сокровищниц «Иллюзиона». Соблюдалась достоверность эпохи. Для этого смотрели видео о том времени. Например, размножили реальную газету International New York Times, купили в киоске ленты с цветами на голову для артисток «Мюзик-холла» в стилистике, нашли авоськи и много чего ещё.

В один из свободных от репетиций дней я попросилась к Дмитрию Янчику и Андрею Радченко, чтобы отработать небольшие диалоги, которые мне предстояли. А играла я ни много ни мало учительницу из коммуналки, подбивающую клинья к главному герою – Даниилу Хармсу или Автору; куст; миллионершу из Чикаго, которая дерется в очереди в «Мюзик-холл» с другим миллионером и певицу из того самого варьете. Надеюсь, даже по этим эпизодическим ролям вам понятен уровень абсурда и творческой свободы, который нам дали? Буквально за час с лишним из меня «выудили» всех вышеуказанных персонажей через реальные переживания. Как это делается? Например, ты не веришь в то, что двое в очереди в Чикаго могут раскочегариться настолько, что за пару фраз перейдут к рукоприкладству. Тогда тебя просят вспомнить раздражающие моменты: в той же очереди, но в речицком магазине, маршрутке. И воспроизвести это состояние. Тогда всё будет по-честному. В тот момент, когда мне это объяснили, кажется, всё сработало. Но на сцене я закономерно растерялась и думала только о том, как бы не забыть слова, куда потом идти и что делать.

Потолок со звездами, куст и пистолет, который у меня не выстрелил

«Смотрите, какой оказывается здесь красивый потолок!» – в вечер премьеры я поняла, что, когда ждешь своего выхода, время замедляется, а чувства обостряются. Так, в поисках успокоения я вдруг заметила, какой же необычный, сияющий мелкими звездами-лампочками, сине-бирюзовый потолок в баре «Черное золото», где проходят все театральные кафе! И даже стала подумывать ещё пару часов помедитировать, глядя на него, а не выходить к переполненному залу.

Что касается ощущений и поведения на сцене, то переигрывала я, конечно, на всю катушку. Например, в один из моментов я всё-таки посмотрела на зрителей. Увидела одно знакомое лицо, второе… И вот уже забыта учительница младших классов из коммуналки. В черном квадрате предсценья со словами «Черное золото» стою я, Марина Атаманчук, в нелепом платье и с косой. Заканчивала фразу я уже в раздвоении личности. И слава всем театральным богам – она была незначительна и на ход спектакля не повлияла. Знала бы я, что впереди меня ждали косяки помасштабнее!

В американской сцене во втором отделении я должна была сделать финальный выстрел в гангстера-инкогнито, достав из чулок небольшой револьвер. Оружие принесла из дома – одно время коллекционировала макеты пистолетов, – с режиссером продумали систему крепления к ноге. Все репетиции я его тестировала, пистолет худо-бедно, но держался. Тем не менее я зачем-то без умолку твердила: «Главное, чтобы он не выпал во время спектакля!» Сказано – сделано. Вселенная не слышит частицу «не» – в сотый раз убедилась в этом. Как только мы под звуки свинга стали собираться на сцене, я судорожно и неловко поправила оружие и, видимо, нарушила его положение. Реквизит ожидаемо вылетел из-под платья и звякнул об пол. Понимая, что нет времени прикручивать его обратно, я с застывшей от ужаса улыбкой пошла дальше.

Когда Наталья Ворона спросила у меня «Как дела?» – улыбаясь как настоящая американка на все 32, я наконец вышла из ступора и кожей ощутила, что «шоу действительно маст гоу он». Несмотря на выпавшие револьверы, забытые слова и перепутанные действия.

Уже на сцене в общей суматохе я сквозь всё тот же американский оскал прошептала опытному Андрею Радченко: «У меня выпал пистолет!» На что он мне также тихо ответил: «Стреляй пальцем». И я даже попробовала это сделать в финале перед своей театральной «кончиной»…

Что же касается упавшего оружия, оно действительно, как и обещал классик, выстрелило. Но уже из других рук. Оказалось, что в минуту нашего с револьвером расставания за мной шел друг и коллега Женя Новик: кстати, его колоритный любитель выпить и порисовать фиги на дверях коммуналки Калугин – одна из фантастических режиссерских находок. Так вот, когда злодейка гангстерша (Наталья Демидович) уложила всю честную компанию из автомата, «раненный» Женя сымпровизировал, как бог, и пополз к тому месту, где, как он помнил, затаился револьвер. Подняв его, уже освещенный софитами – импровизировать в ДТ могут, как выяснилось, все, – он сделал тот самый финальный выстрел. Гангстерица рухнула, исполнитель главной роли Александр Симцов прочел всё завершающую и обнуляющую «Молитву» Хармса при нашем полном безмолвии: «Отпусти, Господи, тормоза вдохновения моего. Успокой меня, Господи, и напои сердце мое источником дивных слов Твоих…»

* * *

Что я смогу сказать ещё? В этом материале я не коснулась подробно сценария и глубинного смысла истории о странном, не похожем на склочных жителей коммуналки, Данииле Хармсе. Его жизни, любви. Впервые я рассказала не о том, что происходило на сцене, а о том, что предшествовало событиям на ней.

Что же касается моего журналистского эксперимента, то приход в театр стал исполнением детской мечты, о которой я уже и забыла. Там я была абсолютно и безоговорочно счастлива. И я описала этот опыт, чтобы задать важный вопрос: а у вас есть мечты? Подумайте о них. И, может, в конце-то концов, начните их исполнять.

P.S.: отдельное спасибо коллегам из «Дняпроўца» и друзьям, которые пришли нас поддержать. Вы – лучшие!

Перепечатка текста и фото Dneprovec.by запрещена без разрешения редакции. info@dneprovec.by

Читайте dneprovec.by «Вконтакте» → vk.com/rnewscity Читайте dneprovec.by в «Одноклассниках» → ok.ru/rcity