События февраля 1917-го (буржуазно-демократическая революция и падение царизма) привели к смятению большей части тогдашне-российского общества.
В июле на съезде белорусских общественных организаций и партий была создана Центральная рада (координационный орган, упразднивший бывший Минский Белорусский национальный комитет).
В августе 1917 г. Рада на своей первой сессии (состояла из депутатов всех белорусских организаций, волостных, городских и уездных органов самоуправления, комитетов беженцев и кружков белорусов-войсковцев) приняла статут.
Основные принципы – культурные: создание Товарищества белорусской культуры, организация национального школьничества, книгоиздательства и др.
Намеченное реализовывалось со значительными сложностями. Основная причина – отсутствие финансов и политические разногласия (земские учреждения и органы городского самоуправления проигнорировали призыв к сотрудничеству).
В Петрограде и Москве работали политические уполномоченные Рады. Их задача – налаживание связей с Всероссийским крестьянским союзом.
В октябре Центральная рада была реорганизована в Великую Белорусскую раду.
В полный голос заявил о себе и Белорусский областной комитет (БОК), который был организован преимущественно левыми эсерами и функционировал при Всероссийском Совете крестьянских депутатов. Его политическая база – крестьянство и интеллигенция.
И Великая Белорусская рада, и БОК стремились к главенству над умами белорусов. Они почти одновременно выступили за проведение Всебелорусского съезда (открылся 7 декабря). Цель съезда – определение государственно-политического и национально-культурного статуса Беларуси в условиях ускоренного Октябрьской революцией процесса фактического распада Российской империи и угрозы потери части белорусских территорий.
Конечно же, истинные цели и задачи национально-белорусской политической элиты были понятны далеко не всем, в чьих руках находилась реальная власть. Это и привело к тому, что съезд так и не завершил своей работы: помешали действия Совета Народных Комиссаров Западной области и фронта (отдал распоряжение о разгоне съезда).
Первый Всебелорусский съезд, как и многие иные события 1917 года, нередко подаются достаточно тенденциозно. Вот что в интернете за авторством Юрия Глушакова.
Название материала – «Помощь Сталина и неповиновение Петрограду. Почему большевики разогнали I Всебелорусский съезд». Далее – изложение темы. Хотя, если вчитаться более внимательно... Как это большевики удосужились разогнать Всебелорусский съезд без ведома партийного руководства, находящегося в Петрограде, когда «разогнанным» понадобилась помощь Сталина и даже самого Ленина?
«Караул устал» – один из подзаголовков написанного Глушаковым.
Читаем: «В ночь с 17 на 18 декабря здание Минского дворянского собрания (располагалось около площади Свободы, не сохранилось), где проходил съезд, окружила кавалерия и пехота при поддержке двух броневиков с пулеметами. В половине второго ночи в зал вошел чрезвычайный комиссар Николай Кривошеин и сказал, что хочет сделать заявление. После этого, как можно понять, среди делегатов съезда возникло смятение». Они как бы догадывались, что чрезвычайный комиссар (он же и начальник Минского гарнизона) нагрянул, да еще с вооруженными солдатами, не случайно.
«Невзирая на это, делегаты под звуки «Марсельезы» приняли резолюцию: «Всебелорусский съезд (…), закрепляя свое право на самоопределение, завоеванное Российской революцией, и подтверждая демократический республиканский строй в границах Белорусской земли для сохранения целостности Беларуси в составе Российской федеративной демократической республики, постановил выделить из своего состава орган краевой власти в лице Всебелорусского Совета крестьянских, солдатских и рабочих депутатов, которому вручить руководство Беларусью до созыва Белорусского Учредительного собрания».
Однако то, что в документе следовало далее, принять не удалось, ибо (так у Юрия Глушакова) «на трибуну поднялся пьяный Кривошеин. Во время его невнятной речи в зал вошли вооруженные солдаты и под возмущенные крики делегатов арестовали членов президиума».
Каким образом можно подтвердить, исключив голословность, что Кривошеин, поднявшийся на трибуну, был пьян?
А вооруженные солдаты, вошедшие в зал и арестовавшие членов президиума? Они точно большевики?
Возможно, кто-то и был членом партии. Но таких – один-два. Остальные – «дети» любых иных течений всевозможного толка, ставивших цель свержения царизма и буржуазии, однако слабо представлявших ход дальнейших событий.
Не лишне отметить: на данное время (закрытие I Всебелорусского съезда) в армейских рядах четко прослеживался анархизм, который сполна проявил себя во время (1919 г.) так называемого «стрекопытовского мятежа», когда вооруженное неповиновение Советской власти оказали …регулярные части Красной Армии.
Те, которых Кривошеин привел в зал заседания I Всебелорусского съезда, «с ружьями наперевес прорвались через баррикады из стульев и лавок и арестовали новый президиум. Делегаты вступили в рукопашную схватку с солдатами. В зале погас свет. Делегаты съезда сопровождают арестованных с пением траурного революционного гимна «Вы жертвою пали в борьбе роковой…» И, как впоследствии свидетельствовал уроженец Речицкого уезда Евсей Канчер (председатель БОК), «даже многие солдаты открыто возмущались разгоном белорусского съезда и дали многим делегатам уйти». Вот и подтверждение, что в армейской среде явное непонимание происходящего.
Известно и то, что физическое сопротивление насилию пытались организовать речицкие делегаты Василий Муха и Василий Селиванов.
Юрий Глушаков рассказал, как тогдашне-большевистское руководство Беларуси (Александр Мясников, Вильгельм Кнорин, Карл Ландер), а также Евсей Канчер отправились в Петроград, где и состоялось выяснение происшедшего в Минске по поводу «разгона» I Всебелорусского съезда.
Были встречи не только со Сталиным, но и с Лениным. Они, Сталин и Ленин, осудили действия военного комиссара Минска Николая Кривошеина. Фактически это было осуждение распоряжения Совета Народных Комиссаров Западной области и фронта.
Юрий Глушаков отмечает: «Мясников и его соратники, сосредоточившие ранее всю гражданскую и военную власть в своих руках, фактически произвели в Минске локальный военный переворот. При этом выступив не только против Всебелорусского съезда, но и фактически против Совета народных комиссаров, разрешившего его проведение. Ведь минские большевики пошли на разгон Всебелорусского съезда самочинно, даже не поставив об этом в известность Совнарком». А вот это верно: в среде части большевистского руководства Минска – стремление показать себя местными царьками, не особо считающимися даже с центром. Вот они-то и решились на «локальный военный переворот».
И уж здесь-то Глушаков всецело прав, когда говорит о «самочинности» пришедших с Кривошеиным. Прав и в выводе: «Определенную дерзость Мясникова и Кнорина можно объяснить еще и тем, что если «крышей» БОК был Иосиф Сталин, то «облискомзаповским» покровительствовал тогда более могущественный нарком – глава советского МИДа Лев Троцкий».
Белорусский областной комитет при Всероссийском Совете крестьянских депутатов, а также Областной комитет Западной области и фронта имели схожие названия, власть же делили (пытались делить), находясь на разных платформах.
Лев Троцкий, играющий в будущей Красной Армии главенствующую роль, уже в 1917 году стремился взять в свои руки реально-военную роль. Не отсюда ли корни понятия «троцкизм», который, начиная со второй половины 1920-х, привел к поистине трагическим событиям в нашей стране, когда жертвой разгоревшегося террора стали и соратники В. И. Ленина?
Троцкий имел немало личностно-политических соратников. Один из них – Александр Мясников (Мясникян), командующий Западным фронтом, который в любой автономии Беларуси видел явную «контрреволюцию».
Михаил Фрунзе (с 4 (17) марта 1917 г. до 12 (25) октября 1917 г. – начальник народной милиции Минска, член Минского комитета РСДРП (б) и др.), наоборот, против созыва Всебелорусского демократического съезда никаких подозрений не имел. И это говорит о его политической прозорливости. Ведь приходилось действовать в условиях немецкой оккупации, националистических устремлений Польши и даже «козней» высокопоставленных военных бывшей царской Ставки (г. Могилев). Когда требовались исключительно взвешенные шаги, направленные хотя бы на относительную стабильность и предсказуемость.
Что сказать в заключение? Исторически свершившееся не любит домыслов и загадок. Если кто-то к ним и прибегает, то это не только искажение правды, но и своего рода… манипуляция мнением тех, кому следовало бы, не очень-то доверяя «поводырю», к истине идти «работой» и умозаключением собственных мозгов.