Речичане пишут. Синички

Пасмурный мартовский рассвет медленно заползал в больничные окна. Мужская палата неврологического отделения районной больницы ещё спала в такую рань. Не спал только Николай Петрович, мужчина 60 лет с умными карими глазами и печальной улыбкой на усталом лице. Он никогда ни на что не жаловался и молча лежал на кровати в углу, поджав под себя колени. Временами гримаса боли разделяла надвое его высокий лоб, и было видно, как ему тяжело. Уже третью ночь он проводил без сна. Когда в палате гасили свет, он смотрел через оконные стёкла в далекое небо и в светящейся серебром россыпи звёзд искал свою, единственную. Иногда под утро, устав от постоянной ноющей боли, засевшей где-то в позвоночнике, он погружался в короткое тревожное забытье, из которого его выводили крики дежурной медсестры: «Подъём! Измеряем температуру!»

Николай Петрович – в прошлом военный человек, привыкший к раннему подъёму, – недовольства не выражал, медленно поднимался с кровати и, прихрамывая, шёл к умывальнику, отмечая про себя, что с каждым разом ходить становится все труднее. Сегодняшний день ничем не отличался от предыдущих: завтрак, приём лекарств, обход врачей, те же унылые лица товарищей по несчастью, и только за окном, казалось, что-то изменилось. Николая Петровича привлекло какое-то движение, похожее на шелест ветра. С трудом, опираясь на палку, он добрался до подоконника и увидел стайку синичек, расположившихся на ветках одинокой рябины. Поблескивая маленькими чёрными глазками, они быстро клевали бусинки ягод. Случайно заглянувшая в палату медсестра на секунду застыла в дверях, увидев такую живописную картину за окном, а потом достала из кармана халата телефон и принялась фотографировать. А синички всё не улетали, словно хотели получше рассмотреть обитателей больницы и себя показать.

Николай Петрович едва дождался, когда опустеет палата и больные уйдут на процедуры, открыл окно, высыпал хлебные крошки на подоконник со стороны улицы и стал ждать. Но в этот день птицы уже не прилетали. Зато на следующее утро он услышал непривычный стук за окном. «Прилетели всё-таки», – подумал Николай Петрович, и в его жизни появилась забота – кормить синичек. Он был совсем одинок.

Когда-то давно Николай Петрович решил в корне изменить свою жизнь, начать всё, как говорится, с чистого листа: развёлся с женой и приехал сюда, за тридевять земель, в маленький городок, где родился и вырос, откуда начал свой путь во взрослую жизнь. Жил с родителями в старом отцовском доме до самой их смерти, а свою семью второй раз так и не создал. Сначала не хотел, а потом стало и не нужно. Однако человеческая потребность заботиться о ком-то не оставляла его. И глядя на ярких весёлых птиц, решил поселить синичку у себя дома. Он где-то читал, что такое случается. Так прошло несколько дней. Каждое утро, прилетая к знакомому окну, птицы становились смелее, подпрыгивали на своих тоненьких ножках, не собираясь улетать, и уже не боялись Николая Петровича. И он решился: заранее приготовленным пакетом накрыл птичью стайку. С шумом синички выпорхнули вверх, а Николай Петрович разочарованно разгладил мятый пакет. Санитарка Рая, давно наблюдавшая за ним, тихо сказала: «Что ж Вы так? Зачем? Они ведь больше не прилетят сюда». Николай Петрович ничего не ответил. Молча лег на свою кровать и отвернулся к стене. На следующее утро на ветке за окном сидела одна расхрабрившаяся синичка. Вскоре она улетела. И хотя Николай Петрович продолжал рассыпать на подоконнике хлебные крошки, синички не возвращались.

А через несколько дней Николай Петрович выписался из больницы. Собрав весь свой нехитрый скарб в старую спортивную сумку, он бросил прощальный взгляд за окно, где сиротливо махала голыми ветками рябина да раскачивались на ветру верхушки сосен, и вышел из палаты. На улице было холодно. Николай Петрович поднял воротник своего старого кашемирового пальто и побрел к автобусной остановке. И вдруг услышал слабый женский голос, окликнувший его по имени-отчеству. Он обернулся и увидел санитарку Раечку, быстрым шагом догонявшую его. У неё в руках была небольшая самодельная клетка. Поравнявшись с Николаем Петровичем, Рая сказала: «Это – Вам». В клетке на жердочке сидел маленький зелёный попугайчик. Николай Петрович поначалу как-то растерялся, а потом вдруг улыбнулся одной из тех своих улыбок, от которых когда-то женщины теряли голову. Однако на этот раз ничего такого не случилось. Рая молча повернулась и ушла. А Николай Петрович, прижимая к себе клетку, словно боясь уронить, размышлял о том, нужна ли ему эта забавная птичка или нет и что он с ней будет делать. «Ладно, назову тебя Ник, – решил он. – Вместе жить будем. Оно и веселее. А там поглядим», – подумал Николай Петрович, а затем, увидев приближающийся автобус, прибавил шаг. Крупные капли дождя мешали идти. Ветер бросал их на землю, в стёкла машин и глаза прохожих. И в этой дождливой мгле Николай Петрович не видел, что на ступеньках больницы стоит невзрачная, маленькая санитарка Рая и с грустью смотрит в след попугаю и его новому хозяину.