Юбиляры Речицкого района. Прасковья Скакун. 90 лет как миг. Секрет счастливого человека

Вам доводилось встречать в жизни солнечных людей? Пообщаешься с таким человеком, и на душе становится особенно светло и радостно. От встречи с Прасковьей Никифоровной Скакун остались именно такие замечательные впечатления. В эти дни она отмечает свой 90-летний юбилей и принимает многочисленные тёплые поздравления не только родных и близких, но и многочисленных учеников.

А встретились мы благодаря пришедшему в редакцию письму Валентины Васильевны Бижуновой из г. Чечерска. Она так чудесно рассказывала о своей любимой учительнице, что было просто невозможно не навестить юбиляршу.

И вот мы в Василевичах. Чистенький дворик, аккуратный огород, двери открывает сама хозяйка дома. Благородная седина только подчёркивает яркие добрые глаза. А когда узнаёшь, сколько ей довелось всего пережить, проникаешься невероятным уважением к её мудрости и доброте.

Детство, опалённое войной

Родилась Прасковья Никифоровна в д. Защебье Речицкого района. Её родители трудились в колхозе. Отец, Никифор Филаретович Довыденко, работал кассиром, кладовщиком, был очень уважаемым человеком. Мама, Ольга Елисеевна, до войны была стахановкой, воспитывала троих детей. В семье ещё подрастали старшая сестра Саша и младший брат Валентин, которому к началу войны исполнилось всего два годика.

Отец сразу ушёл на фронт, да так и не вернулся. В 1942-м матери сказали, что похоже его видели в Минске в плену. Она пошла туда пешком. Тогда можно было освободить пленного, если приходил родственник и доказывал родство. Мамы не было очень долго, все думали, что погибла. А она добралась-таки до немецкой комендатуры, но отца в плену не оказалось.

За детьми в это время присматривала старенькая бабушка Евдокия Петровна Цейко, родившаяся, по словам Прасковьи Никифоровны, ещё во времена крепостного права. Мама вернулась страшно измученная, рассказала о виденных ужасах.

Прасковье к началу войны было почти 12 лет, но она была щупленькая, небольшого роста. А за Сашу очень боялись: та была рослой, на два года старше. Немцы всех гоняли на работу. Возле железной дороги они построили казармы и, когда развернулось партизанское движение, стали бояться нападений. Потому заставляли жителей прореживать лес: старшие вырубали, младшие таскали ветки. Под Василевичами была казарма, рядом – огород. Как-то полицай отправил Прасковью вместе с ещё одной женщиной туда на прополку. Было очень страшно. Немцы не раз собирали людей и грозили расстрелом, забирали девушек и женщин в Германию. Юной Паше, как называли ее родные, повезло: на неё не обращали внимания, мала была ещё. Жить в оккупации становилось всё тяжелее.

И вот в 1943-м пошли слухи: немцы при отступлении жгут деревни и расстреливают жителей. И в августе семья ушла в лес, в Защебье осталась старенькая бабушка. В лесу жили в куренях, часто меняя места, чтобы немцы не нашли. Таких беглецов разыскивали и расстреливали. Скарба с собой взять не удалось, привели только корову-кормилицу. И в моменты облав мама зажимала той рот, чтобы не дай Бог не замычала!

Однажды в поисках еды Прасковья и ещё двое ребятишек отправились в деревню Деревище Калинковичского района. Долго пробирались через лес, а потом показалась хорошая дорога. Обрадовались – идти легче! Но тут из кустов вышел старичок и быстро позвал за собой. Оказалось, что совсем недавно здесь проезжали немцы и скоро будут возвращаться назад. Дети спрятались, посидели со стариком, тот дал им по куску хлеба, и они пошли назад.

Наступил октябрь, было холодно, постоянно хотелось есть. И той же компанией дети решили сходить в родное Защебье, ведь там на огородах осталась картошка, которую никто не убирал. Но в деревне находились немцы, поход был опасным, по дороге ребятишки даже услышали стрельбу и разбежались кто куда.

В доме у Прасковьи располагалась немецкая операционная, где раненым фашистам оказывали медицинскую помощь. Бабушку Паша нашла в другом маленьком домике через дорогу, а потом оправилась осмотреть огород. Идёт и слышит музыку, смех. И тут её остановила молодая русская девушка, подарила немецкий браслет и сказала: «Вы все скоро будете дома». Оказывается, находилась и такая молодёжь, которая отступала вместе с немцами.

Встал вопрос, как пробраться назад в лес? Бабушка повесила за спину короб, с которым раньше ходили за грибами, и решила проводить внучку. Вот они уже на улице, которая вела на Макановичи, к лесу, и тут навстречу немец. Пришлось вместе с ним идти в немецкую комендатуру. Бабушку забрали в дом, а Паша осталась на улице. Но потом показался переводчик, посмотрел, что в коробе, и отпустил задержанных. «Мне кажется, что это был порядочный человек. Поступил так по-доброму», – вспоминает Прасковья Никифоровна. В конце концов девочке удалось пробраться в лес, к матери.

Учителя – особые люди

Советские войска освободили Защебье 21 ноября 1943 года, и жители деревни смогли вернуться на свои подворья. Перебралась в свой дом и семья Прасковьи, а там – пусто, ворота разбиты выстрелами. Однажды девочка нашла неподалёку на улице «игрушку», она очень ей понравилась, решила забрать с собой. Навстречу попался советский солдат, спрашивает: «Девочка, что это у тебя?» Оказалось – граната-лимонка. Забрал «игрушку» и строго настрого наказал больше не касаться таких вещей.

Началась мирная жизнь. Было всё: счастье и радость, холод и голод. До войны Паша окончила три класса и в 1944 году продолжила учёбу. Школа находилась в центре Защебья. Ученики сами ходили в лес, заготавливали брёвнышки, топили печи. Стояли такие морозы, что замерзали чернила. Не было ни учебников, ни тетрадей. Прасковья Никифоровна вспоминает, как одна девочка стала так близко к печке, чтобы погреться, что на ней загорелось лёгонькое платьице. Успели спасти.

В 1947 году Прасковья окончила семь классов. Классный руководитель, учитель белорусского языка Дмитрий Протасович, посоветовал поступать в педучилище. А куда? Никто не знал. Чудом попалась информация, что есть такое учебное заведение в Речице, тогда оно называлось педагогический техникум. Паша и ещё четыре девочки поехали поступать. Но с экзаменами успешно справилась одна Прасковья. А, когда ехали назад, перед самыми Василевичами – вдруг проверка билетов. У девушек их и не было, откуда же деньги? Так и поехали подруги до конечной, проводник не выпустил безбилетниц. И по шпалам ночью девушки потопали домой. Паша по дороге вспоминала фильмы и громко рассказывала разные истории, чтобы не было страшно.

В педтехникуме Прасковья обучалась четыре года по специальности «Учитель начальных классов». Это было очень голодное время. Мама Паши заболела, не выработала трудодни, в колхозе не платили денег. Хорошо, что стипендию получала порядка 17-ти рублей. «У меня практически не было одежды и обуви, и каждый раз я старалась что-нибудь купить со стипендии: плюшевую жакетку, валеночки, – вспоминает Прасковья Никифоровна. – И обязательно бабушке что-нибудь куплю, хоть чулочки, хоть платочек. И маме тоже». По осени девушка подрабатывала, копала людям картошку.

В первый год учёбы студентов в столовой кормили обедом, давали кусочек хлеба, суп или борщ. В комнате в общежитии жили вшестером, там была печка. Ходили в лес, приносили хворост, топили печь и варили себе суп. «Я очень благодарна Нине Петренко, её кровать стояла рядом в комнате. К ней приезжал папа и привозил сухари. Она меня угощала. А моя мама привозила замороженное молоко. А так ничего не было, даже картошки», – продолжает рассказ Прасковья Никифоровна.

Любить работать

Окончила учёбу Прасковья в 1951 году и по распределению попала в Пинскую (ныне Брестскую) область, Телеханский (ныне Ивацевичский) район, деревню Оброво. Там были средняя и вечерняя школы. Паша вела белорусский язык в вечерней, а ещё физику, которую совсем не знала, читала по учебнику. В средней школе тоже стала обучать белорусскому языку, а потом перешла в начальные классы.

В 1956 году Прасковья вышла замуж и переехала в родное Защебье. Супруг, Николай Маркович Скакун, учился на третьем курсе строительного техникума в Могилёве. В 1957 г. в семье родилась дочь Светлана. Тогда декретный отпуск был совсем коротким: месяц до родов и столько же после. Очень помогала мама, которая, к слову, прожила вместе с дочерью до 91,5 года. Прасковью направили на работу в Головковскую школу, в начальные классы, там она трудилась два года. Потом перевели в Ведричскую школу, тоже в начальные классы. Муж окончил техникум и через некоторое время семья, в которой уже родилась вторая дочь Наталья, переехала в Василевичи, получив там жильё.

В 1961 году Прасковья Никифоровна устроилась на работу учителем начальных классов в Василевичскую школу-интернат для слабовидящих детей. Вначале она была неполной средней: самый старший – 5-й класс, позже стала средней, и ныне называется ГУО «Василевичская специальная общеобразовательная школа-интернат для детей с нарушениями зрения».

«Для меня, конечно, работа с такими детками была неизвестной. Ведь они же больны. Как с ними работать? В первые годы мы даже ездили в Гродно, в подобную школу. Побывали там на уроках. Потом меня и ещё одну учительницу отправили в Москву, чтобы познакомиться со спецификой этой работы, – рассказывает Прасковья Никифоровна. – Шли годы, я вела уроки и всегда очень волновалась, чтобы деток не нагружать. Даже сама писала примеры, а они только ответы. Особенно когда контрольные были. Помню, в первые годы девочка Оля Мороз меня называла мамой. Помню, Наташа Манкевич училась хорошо. Я старалась приводить детей к себе домой, ведь у нас корова была, молочко. Напою их, они так радуются и ещё просятся, чтобы ко мне попасть. Мы хозяйство держали и как-то забили поросёнка. Я напекла блинов, свежины взяла, чтобы угостить учителей-коллег. Потом прихожу в класс, а один мальчик Саша Завьялов: в слёзы: а нам блинов? Конечно, я и для них оставила и потом покормила. Мне было их очень жалко, дети же тут без родителей, да ещё и больные».

Тогда было положено, чтобы в таких классах обучалось по 12 человек, но в первый год пришло 17 детей. В школе работало четверо учителей начальных классов, которые вели уроки на русском языке. В 90-х годах ввели и уроки белорусского языка.

Однажды Прасковье Никифоровне поручили выступить на Всесоюзной конференции в Москве с темой доклада «Дидактический материал при изучении первого десятка». Отправились туда ещё двое коллег. Дидактический материал – это наглядность. А тогда, в начале 70-х, ничего не было, и муж изготовил ей специальную рамочку и всякие фигурки да и поехал вместе, чтобы меньше волновалась и чтобы помочь. Придумали и специальные стишки на каждую цифру, которые Прасковья Никифоровна помнит по сей день. Участники съехались изо всех 15-ти республик бывшего СССР. Доклад нашей землячки высоко оценили и даже попросили прислать напечатанный текст, чтобы включить в сборник материалов конференции.

И вот только представьте, с какой любовью и вниманием занималась с детьми Прасковья Никифоровна, что её, учительницу начальных классов, помнят по сей день ученики даже самых первых выпусков! Регулярно звонят, приезжают, поздравляют, помогают, делятся новостями, спрашивают совета. В беседе звучат имена тех воспитанников, кто объявлялся совсем недавно: Александр Колос, Татьяна Подолинская, Валентина Бижунова. Все они уже бабушки и дедушки. Общий рабочий стаж Прасковьи Никифоровны вместе с годами учёбы составляет сорок лет, довелось трудиться вместе со всеми директорами, возглавлявшими школу-интернат.

Кроме двух дочерей, в семье Скакун родилось ещё два сына: Николай и Марк, последний, к сожалению, уже ушёл из жизни, как и супруг, Николай Маркович. А сын Николай живет рядом в Василевичах и помогает матери. Радуют Прасковью Никифоровну пятеро внуков и двое правнуков.

Много всего было в жизни 90-летнего юбиляра: и тяжёлые болезни, и операции, и многие испытания, но ясный свет в глазах этой женщины по сей день согревает окружающих своим теплом. Крепкого здоровья и долгих лет, уважаемая Прасковья Никифоровна! Спасибо за Ваши доброту и мудрость!

Блиц-опрос

– Прасковья Никифоровна, Вы любили свою работу?

– Да, очень любила и работала от души. С детства мне казалось, что учителя – это особые люди. Поэтому и пошла в эту профессию.

– Вы давали ученикам не только знания, а учили их доброте, искренности...

– Говорят, детей надо воспитывать словами, а я старалась это делать своей работой и отношением. Больше рассказывала о хорошем, про годы войны не хотела вспоминать, это было больно. Много читала им по программе. Дети любили сказки, и мы даже инсценировки делали на уроках. Водила их на экскурсии, в лес.

– Какие у Вас были увлечения?

– Когда училась, голос был неплохой, пела. Пошла на работу, и в деревне не ходила в клуб, не тянуло. Хозяйка моя ткала, и я садилась тоже. А ещё много вышивала, особенно когда пошла на пенсию. Очень люблю вышивать, вязать. Вот, ажурные салфетки, вязанные крючком, лежат на диване и сейчас.

– Что изменили бы в жизни, будь такая возможность?

– Мне кажется, я мало хороших, ласковых слов говорила маме. Было такое время, что старалась своей работой показать, поведением, думалось, это так важно. А надо было говорить побольше добрых слов: мамочка, милая, люблю тебя!

– У Вас огромный опыт и долгие годы жизни за плечами, что бы Вы посоветовали современной молодёжи?

– Конечно, быть добрее, милосерднее. Доброта человека украшает и жизнь ему дает. Грубить и унижать не надо, а быть более ласковыми. Думать о духовном, о душе, Боге. И не бояться трудностей. Я до сих пор на ногах, потому что люблю работать. Смотрите, какой у меня огород! Ни одной травинки нет. Никто там мне не убирает, только сеять помогали.

– Вы счастливый человек?

– Да. У меня муж был замечательный и дети чудесные. Я их люблю, и они меня любят. Это очень ценно. Я счастливый человек была по жизни. Видела много страшного, ужасного, но и оптимистом была. Это очень важно. И что главное – я люблю радоваться! У меня радость ко всему. Села птичка – ой, какая ты хорошенькая! Появляются первые листочки – у меня душа поёт. Вот цветок белый расцветает, и мне кажется, он смеётся и я смеюсь. Вот это надо: чтобы душа немного расслаблялась, не давить её.

Перепечатка текста и фото Dneprovec.by запрещена без разрешения редакции. info@dneprovec.by