Общество

3294

Печи помнятся и мне…

 +

Одна из ведущих тем белорусской прессы последней недели – гибель военнослужащего Александра Коржича в Печах (найден повешенным со связанными ногами и надетой на голову майкой). У следствия по поводу случившегося несколько версий, поэтому безоговорочно поддерживать одну из них преждевременно.

Активное обсуждение чрезвычайного происшествия идет в интернете. Проскальзывают мнения: Печи – самое страшное место, которое довелось пройти.

В Печах (учебно-показательная дивизия) пришлось служить и мне. Не полгода, как в тогдашних учебных подразделений, а два. День в день. Поэтому есть что сказать.

Попал в линейную часть – ракетный дивизион. Он один из лучших в Вооруженнных Силах СССР.

Первый армейский казус случился где-то на третий день службы. Подъем – а вместо новенького обмундирования на моем табурете некое старье. Сообщаю своему сержанту. Тот палец ко рту: «Молчи, нам сегодня в наряд».

Когда казарма уснула, сержант уверенно подвел меня к табуретке такого же новобранца. Взял и протянул новенькое обмундирование, положив старье. А потом, уже в каптерке, сказал надеть краденое.

До подъема я терзался угрызениями совести. Думалось: тот, чье обмундирование теперь на мне, поднимет словесный скандал. Однако ничего подобного. А вечером наряд нашей батареи сменила батарея Володи С. И он, как я заметил, на следующее утро был… в новеньком обмундировании…

Месяца через полтора командиром части стал майор Атанов. Он, молодой командир, начал с того, что вместо обычно-коротких разводов стал затягивать их на час, а то и более. Старослужащие зароптали: «Зачем нам это?»

Я, не подумав о последствиях, взял бумагу и ручку. Написал о «чудачестве» командира дивизиона в окружную газету «Во славу Родины». Материал появился на странице газеты дня через два.

Нет, к командиру или замполиту части меня никто не вызывал. Зато письменный ответ был от начальника политотдела дивизии, делегата очередного съезда КПСС подполковника Полюшко. Он сообщил рядовому-»салаге», что с командиром части проведена соответствующая работа и неоправданно длинных разводов не будет.

В дополнение, я сразу же был зачислен в окружную школу военных корреспондентов. Мои материалы в газете «Во славу Родины» стали появляться с завидным постоянством. К положенным 5 рублям 60 копейкам (как рядовому) ежемесячно из Минска приходили по 30–40 и более рублей. У меня появилась возможность солдатские обеды и ужины пополнять купленным в кафе.

Со временем моя независимость не понравилась прапорщику Пострашу, гордившемуся, что он венгр по национальности. И как-то на Полоцком окружном полигоне для меня и моего напарника – литовца Эдика Вершилы – он придумал «испытание». Сказал: приблизительно в километре от палатки лежит некая дверь, а ее необходимо доставить в течение 15 минут.

– Бегом! – скомандовал бравый прапоршик. Мы же, понимая, что 15 минут не время, за которое можно выполнить приказ, поспешались лишь несколько метров, после чего отправились вразвалочку.

Обратно вернулись часа через полтора. Без двери. Заявив: ее мы не нашли.

Прапорщик вне себя. И, как надо понимать, вскоре руками сержанта Шайтуро попытался меня запугать. Сержант позвал в коптерку и, неожиданно схватив за плечо, резко дернул…

О случившемся никому не сказал и слова. Однако неким образом ЭТО дошло до командования части, и я был переведен в новую батарею.

Привыкать не надо, ведь казарма на 120 человек одна.  Новый прапорщик – А. Ф. Гаврилюк.

Через несколько дней от него последовало задание соорудить в палатке деревянные ступеньки, что и было беспрекословно исполнено.

Ананий Филиппович самолично взялся проверять работу. Направил ногу на ступеньку и, коснувшись ее, загремел вниз вместе с сооружением…

Нет, прапорщик меня не ругал. Он лишь покрутил головой: «Ну ты…» А через час-другой, несмотря на казус со ступеньками, Ананий Филиппович угощал меня, провинившегося, шоколадкой.

И, надо сказать, чаще всего я и остальные батарейцы обращались к А. Ф. Гаврилюку не «Товариш прапорщик, разрешите..», а «Ананий Филиппович…»

Мое сотрудничество с армейской газетой, особенно после того как стал победителем окружного творческого конкурса среди рядовых и ефрейторов, приказа командующего округом генерал-полковника Ивана Третьяка о моем поощрении (получил и льготное право зачисления на факультет журналистики высшего Львовского военно-политического училища), стало еще более плодотворным. И, конечно же, солидно оплачиваемым. И тогда… Тогда замполит дивизиона, подполковник Мельницкий, забрал у меня порядка 300 рублей. Сделал это ради того, чтобы я не стал «спонсором» направляющихся в увольнительную и имеющим возможность приобрести спиртное.

Названные выше рубли я получил до единой копейки, когда настало время уходить в запас.

Отмечу: служба в ракетном дивизионе была крайне тяжелой. Помнится, при 35-градусной жаре, да еще в костюме химзащиты и противогазе, довелось выполнять «боевую задачу» на пятачке, куда прибыла и пусковая установка другой батареи. Мы с напарником, как оказалось, прибежали к чужой батарее. Пока нашли свою, сил почти не осталось.

После команды «Отбой!» я смог выжать из химзащиты литра три пота. Затем упал на землю почти без сил. И не только я…

Но это – решение задачи. А так дивизион не ведал никаких утренних пробежек. На протяжении года проверки на бег устраивались дважды: осенью – три километра, весной – один. Уложился в норматив – будь свободен. Кто не смог, тому бежать и завтра. И так, пока не будет норматива.

В нашем ракетном дивизионе никто не заставлял новобранцев «кукарекать» у тумбочки, желая спокойной ночи старослужащим. Их «привилегия» была лишь в выборе времени заступления в наряд. За обеденным столом старослужащему в первую очередь наливалась или накладывалась пища и, конечно же, давался лучший кусок мяса. И все. Но это считалось вполне правильным.

За два года службы никто в моем дивизионе не погиб, не получил серьезную травму. Лишь однажды сержант ударил рядового (был сразу же разжалован). Благодарил судьбу, что не попал в дисбат.

…То, что произошло недавно в Печах, вызывает серьезную тревогу. И не случайно глава государства взял случившееся под особый контроль. Уволены несколько офицеров, дают показания сержанты.

Есть уверенность: истина будет найдена. А непорядки в части, когда вымогаются деньги, следует пресечь раз и навсегда. И не только в Печах. Боеготовность белорусской армии от этого лишь повысится. Там, где нет «дедовщины», служится если не легко, так уж никак не унизительно. Любые приказы Родины исполняются четко-безукоризненно и, конечно же, беспрекословно.

Читайте dneprovec.by «Вконтакте» → vk.com/rnewscity Читайте dneprovec.by в «Одноклассниках» → ok.ru/rcity

Чтобы написать комментарий, войдите, используя социальные сети