Общество

9816

Вечерний рейд по Речице корреспондента с комиссией по делам несовершеннолетних: у кого и откуда отбирают детей

 +

Мир пёстр. И я отчетливо понимаю: в нём есть место тому, чего я никогда не видела, не увижу и не нафантазирую. Только выходя из очередной речицкой квартиры в ветреный октябрьский вечер, мой мозг забыл о своей прогрессивной установочке и со скрипом обрабатывал реальность, с которой только что столкнулся.

Нас трое: заместитель председателя комиссии по делам несовершеннолетних Речицкого райисполкома Наталья
АНТИПЕНКО, сотрудник РОВД и я, журналист. В конце дня, на который было объявлено штормовое предупреждение, мы едем по СОП-овским семьям, дети из которых были временно отобраны. Задача Натальи Викторовны – посмотреть, как изменились условия в квартирах.

Вшестером в одной комнате

Первые в списке Лена 28 лет и Лёня* – 29. Пара живет в общежитии. Полгода назад у них отобрали четверых детей: старшему 11, младший – новорожденный. Лёня был закодирован за государственный счет, ему предоставили работу как обязанному лицу. Лена, по словам мужа и других свидетелей, пьет еще основательнее. Любящий супруг несколько раз просил отправить молодую в ЛТП. Она уверяет, что не прикладывалась к бутылке очень-очень давно: почти две недели. Но это неточно.

Мы застаем Лену за чисткой картошки. Лёня, кажется, смотрит телевизор. На этом схожесть с «традиционными» семьями исчерпывается. Комната выглядит как притон после захвата омоновцами. Ну, или каморка злой ведьмы Бастинды, которая смертельно боялась воды, смерть от которой ей предрекли. Пыль в несколько слоев, остатки еды вперемешку с одеждой, мебель засалена и дышит на ладан, мурзатыми лианами отовсюду свисает дамское белье.

– Ваша мама просит вернуть детей. Где будут спать четверо малышей?

– Вот, – указывает на двухэтажную кровать, заваленную тряпьем, хозяюшка.

Наталья Викторовна качает головой и просит Лену рассказать, где сейчас её дети. На что та пучит глаза: вы ж лучше нас знаете, где.

– А вы корреспонденту расскажите. Давайте, не стесняйтесь.

Выясняется: три ребенка – в приёмной семье в Брагине, а младенец – в Доме ребенка в Гомеле.

– Ездили к ним? – спрашивает о детях в приёмной семье Наталья Викторовна.

– Нет, мы по телефону общались, – бубнит мама, не поднимая головы.

– Когда в последний раз?

– Недели две назад.

– Как давно там дети?

– Полгода.

– В Доме ребенка в Гомеле были?

– Я не знаю Гомеля, не найду там, – вдруг начинает раздражаться молодица.

Я, смутившись с непривычки видеть чужой быт в таких обстоятельствах, хочу приободрить парочку, сидящую с опущенными головами, как провинившиеся школьники. Говорю, мол, вы ж выглядите нормально, вас на улице увидишь – не подумаешь, что живете вот так. Порядок наведете, жизнь наладите – глядишь, и деток вернут.

Вы, может, из интерната, росли в неполных семьях? – пытаюсь найти оправдание хаосу их жилища и жизни.

– Конечно, в полных! – вспыхивают и, кажется, обижаются они. Когда речь заходит о ремонте, оживляются единственный раз за весь разговор. «Нам обязаны сменить окно, мы узнавали!» –
несколько минут монолога, как и кто им должен. Удивительная вещь эти психозащиты: позволяют людям искренне возмущаться по поводу выполнения чужих обязанностей, тогда как сами не выполняют элементарных по отношению к своей плоти и крови.

Кроме трудноописуемого бардака в квартире сигаретный смог. На вопрос, будут ли курить при детях, родители негодуют: вы что, конечно, нет! Помню, пару лет назад в таком же рейде мы заглянули в похожую квартиру: от дыма было мало что видно. Как объяснили папа и мама трех карапузов (один еще лежал в люльке), «это дедушка курит. Мы ему не разрешаем открывать окно, чтобы не заболел и детям сквозняка не было» Заботливые, прямо слезы на глазах от умиления.

– Спится вам, мамочка, спокойно? – спрашивает напоследок заместитель председателя комиссии.

– Да, – слышит честное в ответ.

Нереальные миры, фантасмагорические персонажи

Как рассказывает Наталья Викторовна, со следующей семьей
они работают не один год: «СОП у них не хронический, но периодический». В двухкомнатной квартире живут одинокая мама Валя с двумя детьми и бабушка. Единственный доход – пенсия бабушки, отсюда задолженности по коммунальным платежам. Мама безработная. Дети почти не ходят в школу, уроки не делают, в дом без противогаза и антибактериального средства не войти. Решается вопрос о временном изъятии школьников из семьи.

– Мы Валю отправляли на учебу в Гомель, детей бесплатно поместили на полгода в приют, чтобы она спокойно могла учиться. Поработала наша Валентина меньше месяца и снова окопалась дома. Желание работать не появилось, на контакт не идет, а дети тем временем растут не пойми как, – пока мы идем к нужной пятиэтажке, рассказывает Антипенко. Затем предупреждает: запах в квартире удушающий, в общем, слабонервным просьба приготовиться. Наш спутник из милиции пожимает плечами: «Я недавно выносил из дома труп, который семь дней пролежал; не думаю, что будет хуже».

– Ну, это на семидневный не тянет, но на двухдневный – вполне, – шепчет милиционер после нескольких минут в зловонной квартире. Дух, и правда, сногсшибающий – смесь котиных экскрементов, гнилых овощей, долго хранимых в тепле, немытого тела, прокисшего молока и еще чего-то сладковатого. Когда мы выходим на улицу, он выплывает за нами. В машине, смешиваясь с теплом салона и чем-то техническим, он, кажется, всё еще распускает свои ядовитые цветы где-то в районе груди.

Дома застаем только бабушку, которая чисто персонаж из мультфильмов Миядзаки: круглые щеки, почему-то такой же круглый нос и совершенно пустые глаза. «Из-за ничего детей забираете…» – бурчит она. Женщина стоит в теплом халате, но босиком на замызганном ледяном полу. Бардак превосходит своими масштабами только что виденный в комнате общежития. Только там еще сквозила нищета, а здесь – нормальная мебель, вещи, но в какой-то дикой неухоженности. Скрипит входная дверь, в коридоре среди мешков с картошкой возникают две худенькие тени: мальчик и девочка. Они сбрасывают обувь, хмурят брови на «дядю в форме» и идут в спальню. Свет в комнате не включают. «Нет лампочки», – поясняет пожилая владелица.

Если говорить о штрихах, то на кресле мебельного гарнитура вполне модной коллекции спит дымчатый котенок в антипаразитном ошейнике. Может, позаботились дети? Или бабушка, в холодильнике которой почти нет еды, ванная завалена до потолка грудами тряпья, в туалете котиный лоток переполнен, кажется, уже не один месяц, а раковины на кухне не видно из-за посуды и засохших остатков еды: решила привнести в хаос своего жилища какую-то норму? В любом случае, котенок выглядит инопланетянином в этих декорациях.

Когда мы выбираемся на холодный, но такой упоительно свежий воздух, Наталья Викторовна вспоминает: 13 лет назад, когда она только пришла в комиссию, размещались они при опорном пункте неподалеку. Двух девочек из этой квартиры – маленькую будущую маму ребят и её сестру – она каждое утро будила и почти под конвоем водила в школу. Второй дочки уже нет на свете. У неё было трое детей, всех отобрали. «Вот бабушка и неплохая вроде. Не пьет. Но такая… Равнодушная, что ли», – на секунду собеседница задумывается, замолкает, глядя на темные деревья, гнущиеся под аномальным ветром.

Другие истории

В эту квартиру мы заходим вроде как по ошибке. Здесь тепло и нос зажимать не приходится, а очень даже наоборот: пахнет домашним пирогом, чистотой, женскими духами – уютом, в общем. Мужчина встречать нас выходит внешне абсолютно нормальный, с улыбкой приглашает пройти. На кухне симпатичная ухоженная молодичка.

Тихо бормочет телевизор, перед которым сидят в позе мартышек двое мальчиков. Третий – самый маленький – лежит в другой спальне с планшетом в руках. Как узнаю потом, двух парней Владимиру оставила жена. Было в доме всякое: пили, она уходила из дому, он её колотил, речи о каком-то устроенном быте не шло. Дети были отобраны на полгода. После развода – жена ушла к другому – он встретил женщину, у той есть свой ребенок. Теперь у них двое мальчиков и… мальчик. И, кажется, наконец-то всё налаживается. «Тот случай, когда развод только к лучшему. Хотя мы их не раз пытались сводить, чтобы семью сохранить», – комментирует Наталья Викторовна.

– Чувствуется совсем другая хозяйка, спасибо вам большое, –
обращается она к Анне. Судя по всему, моя спутница удивлена не меньше моего. И вдобавок растрогана.

– Да не за что, – смущается женщина.

– Жена помогает детям или на алименты подавать будете? – интересуется напоследок заместитель председателя комиссии по делам несовершеннолетних у Володи.

– Нет, ничем не помогает, но подавать не буду – сами справимся, – отвечает он.

Последняя в нашем списке квартира только ждет возвращения ребенка: девочку 10 лет месяц назад отобрали у мамы, которая пила, уходила в загулы, нигде не работала. Ей помогли устроиться в совхоз, труд тяжелый, но с такой биографией еще попробуй найди место потеплее. В квартире прилично, мама трезвая, хоть и уставшая. Смеется, балагурит, обещает сделать ремонт, но не в этом году: денег пока не заработала достаточно. «Не обязательно ремонт. Главное, чтобы на голову ничего не капало и не падало. Пыль погонять, ковры почистить всегда можно», – поощряет видимые старания мамы начать жить по-человечески Наталья Викторовна.

– Во всяком случае пытается, дай Бог…– вздыхает она, когда мы уже выходим на лестничную клетку.

* имена изменены по этическим соображениям

Читайте dneprovec.by «Вконтакте» → vk.com/rnewscity Читайте dneprovec.by в «Одноклассниках» → ok.ru/rcity

Чтобы написать комментарий, войдите, используя социальные сети