08/02/2018

«Тысяча и одна ночь» в Речице, или Путь к сердцу мужчины лежит через…

Белорусский государственный академический музыкальный театр представил на сцене Речицкого ГДК балет «Тысяча и одна ночь». На протяжении двух действий зрители вкушали эссенцию из восточных сказок, нанизанную на повествование о жестком правителе Шахрияре и его взаимоотношениях с популярной беллетристкой того времени Шахерезадой.

В минувшую пятницу, 2 февраля, у речичан, не чуждых искусству, случился праздник: Белорусский государственный академический музыкальный театр представил на сцене ГДК балет «Тысяча и одна ночь». На протяжении двух действий зрители вкушали эссенцию из восточных сказок, нанизанную на повествование о жестком правителе Шахрияре и его взаимоотношениях с популярной беллетристкой того времени Шахерезадой.

Оговорюсь сразу, если не были на балете, то перед первым разом поинтересуйтесь, о чём, собственно, пойдет речь. Потому как, вот удивление, танцуют артисты молча, не поясняя, почему это па было энергичным, а вот здесь началось замедление и лицо героя превратилось в грустный смайлик. Да, многие сюжетные линии понятны и без информационной прелюдии – кто кого любит, кто кого ненавидит и желает ему гореть в аду. Тем не менее, чтобы полностью насладиться редким и, чего уж там, фантастически красивым зрелищем, потрудитесь. Иначе будете, как некоторые мои соседи с других рядов, вслух гадать, «почему он так энергично запрыгал» и «что это за летучая мышь в перьях», создавая на ходу всё новые трактовки прекрасного детища балетмейстера­постановщика – народной артистки Азербайджана Медины Алиевой. 

Но вернемся к сюжету: в первом действии мы знакомимся с восточным правителем Шахрияром. Движения его скупы, но за ними угадывается сдерживаемая мощь характера и яростность сердца. Вокруг царя Персии кружат одалиски, подданные пытаются вывести хмурого царя, сведшего густые брови, из мрачного состояния. И если нам, зрителям, их танцы кажутся прелестными и вызывают аплодисменты, то пресыщенный правитель вдруг гневается и выгоняет старательный хоровод прочь. На смену ему выходит цепочка невольниц в темных одеждах. В отличие от стрекоз-­одалисок, эти женщины печальны, танец их полон страха и едва скрываемого презрения к тирану. Контраст не срабатывает: Шахрияр как не увлекается весёлыми танцовщицами, так и остается равнодушным к грустным рабыням.

Понимая, что дальше так продолжаться не может, и тоска скоро съест царя, а вслед за ним и царство, визирь идет на крайние меры и представляет угрюмому господину свою дочь – луноликую Шахерезаду. С ней царь не так кровожаден, как с другими. Их дуэт на сцене передаёт возможный диалог: властная мужская партия с проскальзывающим интересом и беззащитная, но бесстрашная женская. Тем не менее сердце Шахрияра, чуть раскрывшись, вновь захлопывается, как створки моллюска.

Оставшись один, правитель начинает вспоминать покойную жену Зибейду – причину своей ненависти ко всему миру и женскому роду в частности. На сцене появляется красавица Зибейда. И мы, зрители, в который раз удивляемся, как с помощью хореографии можно передать характер и историю персонажа. Так, если первый выход Шахерезады нам говорит: эта женщина полна достоинства и загадок, то Зибейда же – чистый соблазн. Каждый жест тонких рук, поворот бедер и головы – всё про эрос и страсть. Вместе с Шахрияром они погружаются в такой пламенный танец­-транс, что в зале впору открывать окна, чтобы впустить февральского холода, да выводить детей.

Дальше картинка памяти царя раскрывает перед нами и причину того, почему царицы больше нет. В один из дней Шахрияр отправляется на охоту. И пока стреляет рогатых тварей в лесу, рогатым становится сам: горячая супруга развлекается в компании раба. По анекдотическому закону венценосный супруг возвращается в разгар вакханалии. Обезумевший от предательства и унижения, царь казнит всех участников и причастных. После же сходит с ума от горя над телом изменницы.

Мы же переносимся во второе действие, где Шахерезада, оказавшаяся вновь наедине с Шахрияром, овладевает его рассеянным вниманием с помощью увлекательных историй. Вот Синдбад­-мореход добирается до Алмазной долины, где перед его глазами блистают гранями драгоценные камни­балерины. Вдруг, как злой ветер, налетает черная Птица-­Рух, стерегущая алмазы. Дамы с соседнего ряда продолжают высказывать догадки о происходящем: «О, вот здесь понятно, это летучая мышь, и он пришёл её поймать!» Синдбад и Рух пускаются в танец­схватку, мореход побеждает и в качестве трофея получает не только покорность птички, но и драгоценности.

На сцене вновь Шахрияр и Шахерезада. Их танец уже не таков, как при первой встрече: царь менее отстранён, он уже реже отводит от собеседницы взор. В движениях пары начинает появляться едва уловимая синхронность. Сказательница заводит второй рассказ: его действие разворачивается на Багдадском базаре, где бедняк Аладдин случайно видит царевну Будур и, как водится, влюбляется в неё без памяти. Чтобы воссоединиться с любимой, он призывает на помощь потусторонние силы – Джина из лампы, который-­таки исполняет заветное желание юноши.

Мы же снова видим Шахрияра и Шахерезаду. Сердце царя уже почти живое: как он смотрит на сказочницу, как уважителен и пленён. Она же доверяется ему всё больше, не дрогнув взмывает, опираясь лишь на вытянутые руки партнера. Повествование продолжается: на сцену врывается кордебалет разбойников, которые прячут награбленное в пещере Сезам. Там же скрываются Али­-Баба и Марджана. Понимая, что без хитрости им не выбраться, Марджана решает очаровать Атамана. Девушка соблазняет его в танце и, когда тот раскаляется докрасна, из укрытия появляется Али­-Баба, оставляя беднягу с носом, а не с вожделенной прелестницей.

И вот апофеоз взаимоотношений царя и придворной рассказчицы: Шахрияр и Шахерезада парят над сценой. Каждое их прикосновение друг к другу полно любви. На голове Шахерезады поблёскивает корона, и мы понимаем, что она новая царица не только оттаявшего сердца жестокого правителя, но и всей Персии.

Это была история на одном дыхании, после которой, казалось, должна наступить преждевременная весна – столько чувственности и сладострастия скопилось в воздухе. Наблюдать, как раскрывается солист Сергей Глух – мужественный, скульптурно совершенный – чарующе. И это, уверена, одна из причин, почему зал долго не отпускал артистов со сцены, аплодируя стоя.

Если делать утрированные выводы, то «Тысяча и одна ночь» про то, как путь к сердцу мужчины иногда пролегает и через воображение, смешанное с удивлением: мудрые сказки так увлекают Шахрияра, что он обретает утраченную надежду на счастье и вновь учится доверять женщине. Магия же балета в том, что им не было сказано ни слова, а зрители прочувствовали и поняли больше, чем если бы кто-­то другой со сцены сказал их тысячу и одно.
Комментарий директора ГДК Аллы Гриб:
Это уже третий балет на нашей сцене. Начинали с классики: первым привезли «Лебединое озеро», затем была «Клеопатра», сейчас – «Тысяча и одна ночь». Хочу отметить, что труппа театра всегда приезжает со своей технической группой, которая адаптирует сцену под представление: стелет сценическое покрытие, устанавливает декорации, свет. Процесс у них налажен, готовят они всё около часа, убирают еще быстрее. Мы видим интерес нашей публики к необычным для города видам искусства, поэтому уже в конце марта их ждет очередная новинка – оперетта «Сильва». В апреле же состоится показ гусарского водевиля «Подлинная история поручика Ржевского». Следите за афишей!
Также хочу пригласить речичан на постановку народного театра ГДК – комедию «Не лги мне, Кетти!», премьера которой состоится 28 февраля в 18:30. 


--- взято с сайта dneprovec.by ---