Речицкие школьники побывали в мемориальном комплексе «Ола»

Учащиеся 7–9-х классов СШ № 11 недавно посетили мемориальный комплекс «Ола».

Деревни Ола (Паричского, а в настоящее время Светлогорского района Гомельской области) нет на карте Беларуси. Почти 77 лет назад эту деревню, ее жителей и сельчан из окрестностей безжалостно уничтожили нацистские каратели. Все знают о Хатыни как символе скорби во всем мире. Здесь же, в глухих лесах Светлогорщины, погибло людей в 12 раз больше. В 2020-м, в год 75-летия Великой Победы, на месте сожженной Олы был открыт мемориальный комплекс.

Трагедия произошла 14 января 1944 года. Рано утром оккупанты окружили Олу. Тех, кто не мог самостоятельно передвигаться, расстреливали на месте. Остальных сгоняли в большой колхозный сарай на северо-западной окраине и по 30–40 человек выводили, запирали в домах, хозпостройках и поджигали.

Мы проходим, будто по раскаленным углям, по вымощенной красной плиткой дороге деревенской улицы. До войны в Оле было 168 жителей и 34 дома. Некогда наполненная сельскими хлопотами, детским смехом, соседскими беседами улица стала молчаливой тропой памяти. Вдоль нее установили стилизованные калитки – изломанные тени деревенских хат. Порталы по пути напоминают о количестве жертв – 1758, из них – 950 детей.

Силуэты людей, вырезанные в бетонных плитах, – это о тех, кто навсегда остался в январе 44-го… Звонница в виде деревенского сарая с двенадцатью беззвучными колоколами – дань памяти жителям из соседних деревень, стремившимся найти в Оле спасение. Возле леса – бетонные прямоугольники: то ли парты, за которые никогда не сядут дети, то ли поминальные столы…

В мемориальной зоне – братская могила, символичный крест и колокол. В центральной композиции – камни-скульптуры. Их создали в прошлом году на организованном Изяславом Котляровым тематическом пленэре скульпторы со всей страны. Высеченные в камне сюжеты воссоздают судьбу деревни: мать, крепко прижимающая младенца к груди, маленькая девочка с испуганными глазами, деревянная хата в языках пламени, парящие над полыхающим селом птицы.

Вот слева скульптура «Вынужденное самосожжение» Михаила Ершова. Это отражение реальных событий того дня. Один из выживших в Оле – Тарас Колеснев – вспоминал, как от очередной группы отделилась женщина в фуфайке и большом клетчатом платке. Просила разрешения сгореть в своей хате. Это была Аксинья Курлович, жена бухгалтера колхоза. Под дружный хохот фашистов она повернулась и твердым шагом пошла к своему горящему дому. За ней – фашист с большим баллоном за спиной, на ходу опрыскивая ее бензином. На пороге женщина вспыхнула факелом и скрылась за дверью…

На скульптуре жителя Светлогорска Александра Камардина – маленькая растерянная девочка, защищающая свою куклу от пуль. Будто молит она врага: «Не стреляй!» В барельефе время остановилось, но, если провести линию по следам от пуль на кукле, становится понятно: следующий выстрел попадет девочке в голову.

1758 человек – цифра, которую установили после войны. Возможно, жертв было больше. Эту территорию освобождали бойцы 48-й армии, и даже повидавших всё воинов развернувшаяся картина поразила своей жестокостью. Бывший офицер Сергей Голицын, ставший после войны писателем, вспоминал: «Из одного подпола вытащили труп ребенка, лет шести… Уцелели ноги в холщовых онучах и новеньких лыковых лапоточках. Наверное, как мать прикрыла дитя своим телом, так оба и окончили свою жизнь».

На братской могиле – венки и цветы, у креста – мягкие игрушки и конфеты для детей. Сюда приезжают многие: люди разного возраста, из разных городов. «Мы жывём, пакуль помнім. Мы жывыя, пакуль нас помняць», – гласит надпись на монументе. Человек, лишенный памяти, перестает быть собой. А лишенный гражданской исторической памяти никогда не сможет стать патриотом своей Родины.