Дети войны, или Глазами очевидца: Речица, точка отсчета – август 41-го

Попала пуля в куклу и застыла,
А с куклой этой девочка играла.
Наверно, в пуле было мало силы,
А то бы пуля в девочку попала.

Е. Антошкин

Совсем скоро наша страна будет отмечать 75-летие Великой Победы. Да, именно наша, так как всё чаще политики других стран принижают значимость этой победы, и памятники в честь воинов-освободителей для них уже не представляют особой ценности.

Гитлеровский сапог на речицкой земле

Пусть посмотрят на войну глазами и памятью детей, кто пережил её. Для детей войны то было особое время, минуты, секунды – страшное испытание для их душ, для маленьких сердец. А сейчас я хочу коснуться тех детей, которые не успели эвакуироваться (у кого отец воевал на фронте, у кого – в партизанском отряде) и находились в Речице. В их памяти запечатлелось то драматическое время, когда гитлеровский сапог вошел в Речицу, как вели на расстрел евреев и прочие жуткие мгновения того периода.

Но все по порядку. Время отсчета – август 41-го. Моей маме Любочке Высоцкой – 10 лет. Её сестре Тамаре – 6. Жили они по ул. Комсомольской (по направлению от ул. Советской к Днепру). Там стояли добротные дома на 4-5 семей. Бабушка Евдокия Степановна Северинец получила квартиру как стахановка, работая на спичечной фабрике. С ними в одном доме жила учительница, семья секретаря райкома, еврейская семья. Когда немцы входили в город, в доме оставалась моя бабушка и её девочки. В этом же большом доме с улицы расположился немецкий штаб. Во дворе стоял танк. Моя мама была высоконькая, и бабушка как могла прятала её, хотя это было и непросто.

А память сердца говорит

Из воспоминаний моей мамы Любови Николаевны Высоцкой:

– Хорошо помню, как немцы входили в Речицу. На улицах – ни души. Стоял страшный грохот – шли танки. И, когда кони-тяжеловозы тянули орудие, стены в доме тряслись и звенели оконные стекла. Есть было нечего: желудки прилипали к позвоночнику, и люди по 4-5 человек ходили в деревню, чтобы хоть что-то обменять на еду. Однажды маму интуиция не подвела, и она не пошла со всеми: смотрела нас, дочерей, и тут оказалось, что женщины не вернулись из деревни. Потом говорили, что там была облава и все погибли. Ели лебеду, мерзлую картошку, которую находили в поле при перекопке. Полевая кухня немцев стояла в районе филиала «Беларусбанка», напротив центральной аптеки. На танке немцы ездили на бойню за мясом. Они, устроившись на технике, смеясь, зазывали малышню – а то «Пуф!» – и их использовали их в качестве грузчиков. Моя сестра тоже ездила иногда. Вернувшись, немцы разбрасывали отходы (кишки, вымя, иногда копыта), и дети врассыпную бежали и хватали всё это под хохот и стрельбу немецких солдат. Иногда, очень редко, разрешали брать очистки с кухни.

В городе до войны жило немало евреев. Их поместили в гетто по ул. Фрунзе. Когда их вели на расстрел, стояли крик и плач. Одну девочку мама-еврейка вытолкнула в наш дом. Её звали Фира Гуревич. Было ей, как и мне, 10 лет. Она пряталась в подвале. Однажды, когда я спустилась туда, зашел немец. Он, к счастью, поленился проникнуть туда, а стал лить в подвал кипяток, хохоча от того, что я ойкаю, пытаясь укрыться. А Фиру потом удалось переправить в партизанский отряд.

Запомнился водитель танка. Он говорил, что у него тоже дети. Под настроение он выстраивал малышню по росту и заставлял учить немецкую песню, а затем маршировать по кругу и петь. Я до сих пор помню слова этого марша. Когда его всё устраивало, он давал голодным детям по кусочку галеты. Иногда приносил в дом продукты, чтобы ему приготовили. Было страшно, когда шли облавы, когда немцы пытались выявить, дознаться: где семьи коммунистов, где проживают евреи. И никто (вы можете себе такое представить?), даже дети, которые всегда в курсе всего, не выдавал своих. По соседству по этой же улице Комсомольской жили семьи: Потеенки, Книга, Мнухины, Журавские, Козловские и другие.

Отзовитесь!

Это лишь толика того, что осталось в памяти моей матери о тех страшных годах. Когда ее спрашивают о том времени, на её глазах появляются слезы: «Очень кушать хотелось. Всё время было страшно и холодно».

Надо ли говорить, что самые большие праздники для мамы – это День освобождения г. Речицы и День Победы. После войны она училась, вышла замуж, вырастила троих детей, у нее пять внуков, семь правнуков и один праправнук.

 Накануне такой великой даты хочу поздравить детей войны, особенно тех, кто жил по соседству с мамой, поклониться их стойкости, честности, выживших и непредавших.

Сейчас моей мамочке Любови Николаевне – 90! Хочется пожелать ей здоровья и спокойной старости. Кто помнит Любочку Высоцкую, позвоните! Мой телефон – в редакции.

А потомкам хочу сказать: берегите своих прабабушек, прадедушек. Интересуйтесь их прошлым, пока они живы, записывайте – пусть это будет достоянием истории. И берегите этот такой непрочный мир! Он достаточно хрупок.

Р.S. Позвонить в редакцию можно по тел. 3-94-36