…В сторону Елизаровичей следовали через деревню Васильково, мало разбираясь в местности. Ведь в Елизаровичах, которые упоминаются еще в исторических документах 16 столетия, автору данного материала доводилось бывать во времена, когда его населяли сотни жителей, при функционировании Елизаровичского лесничества.
Увы, ныне в Елизаровичах лишь несколько невзрачных домишек. Считай, пустующих. Ибо жителей… двое. Именно такое количество аборигенов, оставшихся здесь, узнали по прибытии в агрогородок Заходы от председателя сельского Совета Н. Л. Смольской.
Почему сотрудники «Дняпроўца» спешили в Елизаровичи, да так и не увидели того, что можно назвать полноценной жизнью? Намечалось побывать на сельском погосте, постоять у братской могилы красноармейцев, погибших в далеком уже 1920 году, когда данная местность на короткое время оказалась в руках поляков.
Опять-таки увы. Ибо попасть на местное кладбище без провожатого почти невозможно. В большинстве населенных пунктов о погосте свидетельствуют островки вековых деревьев, в Елизаровичах же – лес со всех сторон.
…Наталья Леонидовна склонилась к компьютеру, на экране которого вскоре и «высветилось» братское захоронение с надписью «Памяти павшим в годы гражданской войны 1918–1920 гг.»
Сегодня сложно говорить, когда же над данной братской могилой появился монумент, названный выше. Скорее всего, что в конце 1930-х годов.
К сожалению, нет и точных данных по погибшим. Считается, их восемь.
А если памятник не пострадал в период временной оккупации Речицкого района от немецко-фашистских захватчиков, то это может свидетельствовать о «безразличии» оккупантов к захороненным более двух десятков лет тому. Во-вторых, у немцев, как знаем, серьезные отношения к полякам были всегда…
Можно ли восполнить «брешь» памяти в отношении тех, кто покоится в братской могиле, названной выше? Отчасти, используя одну из публикаций в бывшей районной газете «Рэчыцкая праўда» (номер от 12 июля 1936 года). Ее автор, Василий Клещенко, вероятнее всего, являлся одним из жителей Дубровского сельского Совета (учитель, работник клуба (избач) или же исполкома сельского Совета?).
Из публикации следует. В июне 1920 г. около деревни Елизаровичи дислоцировались несколько красноармейских отрядов, имевших боевую задачу по сдерживанию наступления польских подразделений.
В населенном пункте находился телефонный аппарат, посредством которого с названными выше красноармейскими отрядами и поддерживалась связь. Телефонистами являлись 18-летние бойцы Миша и Митя. Размещались в доме местного крестьянина по фамилии Антончик (в семье три человека: он, жена и семилетняя дочь).
Женщина первой заметила, как в населенный пункт входят польские уланы. Бросилась к юным телефонистам, посоветовав немедленно спрятаться на чердаке, что и было сделано. Однако на улице остались провода. Их-то и увидели уланы.
Легионеры ворвались в избу. Возможно, что семье и удалось бы спастись. Для этого требовалось показать спрятавшихся красноармейцев. Хозяйка же на вопрос: «Дзе бальшавікі?» – ответила: красноармейцев нет, они ушли.
Начался обыск. Ребят обнаружили и под охраной доставили к арестованным товарищам. В итоге красноармейцев оказалось 23. Все они были отведены на местное кладбище, где и расстреляны. Следовательно, данная цифра наиболее правильная. А откуда же цифра «8»? Скорее всего, появилась в результате возможной раскопки братской могилы уже после Великой Отечественной войны. Хотя красноармейцы, погибшие в 1920-м, могли быть похоронены в двух или даже трех местах.
В материале Василия Клещенко утверждается: расстрелянные поляками – уроженцы города Тулы; до призыва в ряды Красной Армии работали на одном и том же предприятии.
Трагически сложилась и судьба семьи Антончиков. Она подверглась жестоким истязаниям. Затем всех троих (муж, жена и дочь) поляки привязали к лошадям и рысью погнали по улице. Ясно, что выжить было невозможно…
Фамилия Антончик в бывшем Дубровском Совете широкого распространения не имела. Перед Великой Отечественной войной встречалась лишь в деревне Рудец. С фронта не вернулся Милет Семенович Антончик, 1901 г. р. (пропал без вести в 1944 году). Возможно, что он-то и являлся близким родственником (брат?) крестьянина Антончика, семья которого старалась спасти юных красноармейцев, однако сделать этого не смогла, поплатившись жизнью своей…
Обратимся к словам, завершающим материал Василия Клещенко. На месте расстрела красноармейцев местных сельчан не было. Но «прагучаць стрэлы – і байцоў не стане. Але памяць аб іх астанецца надоўга. Пакаленні ім паставяць помнік. На месцы, дзе ішлі крывавыя бойкі, закрасуе радаснае, светлае жыццё. На могілках братоў шчаслівае пакаленне збярэцца схіліць свае галовы, пакладзе чырвоныя вянкі. Ім у ціхі, ясны дзень на гэтым месцы праспявае песню чыгуннае кола заводаў, цяжкі колас схіліць сваю галаву, зашуміць дубрава…»
Пафосный текст полон тогдашней риторики. Однако дает возможность выкристаллизовать следующее: памятника в 1936 году еще не было. Зато имелось предположение: он будет установлен. Слова же «на могілках братоў» как раз и можно трактовать таким образом, что красноармейцы нашли упокоение не в одной братской могиле. Но это, повторимся, лишь предположение.
…В этом году мы отметили 75-летие освобождения Беларуси от немецко-фашистских захватчиков. Данной дате предшествовало наведение порядка на воинских захоронениях. Что до Заходовского сельского Совета, возглавляемого
Н. А. Смольской, то здесь не делают различия между погибшими в борьбе за независимость Отечества. И память о красноармейцах времен войны гражданской также свята.