Мой собеседник – Василий Снапков – человек скромный. По его собственному признанию, раньше об афганском периоде своей жизни и службе в погранвойсках он ни с кем не откровенничал. И тем ценнее его рассказ сейчас – в преддверии годовщины вывода советских войск из Афганистана.
– Призвали меня осенью, в сентябре 1985 года. К тому времени я уже отучился в Озерщинском училище и работал в колхозе. Провожали всей деревней, за столами собралось чуть не всё население Вышемира. Как свадьба целая! Председателем тогда был Антон Иосифович Короленко, он мне подарил солдатский чемодан и электробритву. Всю ночь сидели, пока на рассвете, в шесть утра, не приехала машина. Нас, призывников, повезли сразу в Гомель. А там уже «купцы» выбирали себе пополнение. Мне повезло: я был в числе тех, на кого обратили внимание пограничники. Честно говоря, обрадовался. Погранвойска – это почетно!
С Гомельщины нас было человек 30. К месту службы путь был долгий: сразу – на Москву, оттуда – в Среднюю Азию, в Ташкент. Пять дней в пути, ехали, шутили, смеялись – молодые ведь были! Мы догадывались, что нас могут послать в Афганистан, по крайней мере разговоры такие шли. Из одной только моей деревни двое там отслужили, ребята чуть постарше. Меня как раз призвали, когда они вернулись, так что пообщаться с ними не удалось. В деревне вообще информации было мало об этой стране и о войне в целом. Да и, пока ехали, никто толком ничего не говорил. Только в Казахстане нам сообщили, что цель пути – Таджикистан и служить мы будем на самой границе с Афганом.
– Первым местом службы был Московский погранотряд (Хатлонская область Таджикской ССР), войсковая часть 2033. Сразу – карантин, учебка, четыре месяца – курс молодого бойца. Жизнь в палатках, боевая учеба, суровая дисциплина и муштра. Тогда в Беларуси была настоящая зима, снежная. А там не то зима, не то осень – сложно было привыкнуть.
Уже тогда было понятно: рядом Афган. Буквально за забором, метров 50 от нас был аэродром, прилетали вертолеты. Нас иногда отправляли туда грузить снаряды со склада боеприпасов. Так потихоньку привыкали к мысли что война совсем близко. Я должен был после учебки на заставу поехать, но что-то там не срослось, и два месяца я пробыл в отряде. А потом меня и еще нескольких ребят вертолетом перекинули в другой отряд – Пянджский, в/ч 2066. Там после двух недель подготовки нас закинули на афганскую сторону – на точку. Блокпост «Архаджа» – километров 60 от границы с СССР. Нашей задачей было поддержание в этом районе порядка: там рядом река Кокча (она же Пяндж), мост через нее. В кишлаки, которые стояли по берегам этой реки, приходили гости с гор – душманы. Ничего хорошего от них ждать не приходилось ни нам, ни мирным жителям… Также мы сопровождали колонны, ездили на выезды, зачистки вместе с правительственными войсками – сарбозами.
Если в отряде у нас была сильная «уставщина» (муштровали нас всерьез), то на точке было посвободнее. Я, когда прилетел, еще молодой, зашуганный, всем козыряю, рука устала к виску подниматься – нас так в отряде надрессировали. А тут идет навстречу мужик в шортах и майке – кто там знает его должность и звание? Как себя вести, непонятно. Потом мне объясняют, что это был начальник блокпоста – подполковник! Ну, месяц-другой прошел – привыкли.
– Однажды выехали на зачистку, к дальнему кишлаку. Началась перестрелка, было ясно что впереди засада – нас ждали. Майор, который командовал операцией, пожалел солдат, приказал отступать. А потом пришло сообщение, что мост, по которому был запланирован отход, заминирован.
Пришлось командиру вести колонну через какие-то дебри, сопки, пересохшее устье ручья… И командно-штабная машина (КШМ) в таких условиях не выдержала: у нее сломалась рулевая тяга. То есть руль сам по себе, колеса сами по себе. И ехать не можем, и бросить жалко, и взорвать нельзя. А тянуть ее – просто пытка какая-то. Да еще и с сопок душманы обстреливают, двух раненых наших вертушки забрали. Суета, суматоха: мы внизу, душманы сверху.
Как-то отбились, оторвались, минометчики нас прикрыли… КШМ эта задерживала всё движение! Особенно если вверх по склону подниматься. Но в ней была вся радиоаппаратура, чтобы поддерживать связь с вертушками, штабом, другими частям, а я разбирался в радиоделе, да и звание ефрейтора к тому времени мне присвоили. В общем, назначили меня старшим по этой самой несчастной машине.
Очередной подъем – две машины нас тянули на буксире – оборвался какой-то провод в радиостанции от рывка, связь нарушилась. На вершине сопки начали искать причину поломки, пришлось лезть в аппаратуру, разбираться. В итоге нашел этот злосчастный провод, все починил, связь восстановили. Командир с нашей точки, который там оставался, как только мы на связь вышли, сразу матом обложил: он думал всё, конец колонне, даже вертушки развернул в нашу сторону. Сказал, мол, готовься, мало тебе не покажется. Но наш майор вроде бы всё ему объяснил, буря обошла меня стороной.
Эту КШМ мы еще целый день тянули на тросах, а они постоянно срывались. А я же трактористом работал до армии, я знал, что сцепка сделана неправильно. Из-за этой сцепки, как только БТР, который машину буксировал, поворачивал, сразу всё обрывалось, и обе машины по инерции двигались Бог знает куда! Бедный водитель КШМ, жалко парня – его здорово помотало. Проезжали мимо какого-то кишлака, по мостику над ручейком, трос сорвало в очередной раз, БТР влетел прямо в стену метра четыре высотой! Благо, людей рядом не было. Я два раза подходил к командиру, хотел посоветовать, как правильно подцепить машину, но меня и слушать не стали.
Когда из зоны боевых действий вышли, колонна нашу КШМку обогнала и пошла дальше. Остались мы на дороге, с этим молоденьким водителем и одним БТРом, на котором были прапорщик и сержант. Ну, начальство далеко, поэтому мне удалось убедить ребят подцепить машину как положено, «конвертиком». Прицепили и ровненько поехали – ни разу ничего не сорвалось. Прапорщик говорит: «Где ты раньше был?» Ну, вот и что ему ответить? Что третий раз к командиру подойти побоялся? Эх, если бы сразу нормально всё сделали, столько времени бы сберегли и под обстрел, может, не попали…
Но до блокпоста мы в тот день не доехали. БТР ушел к себе в часть, а нам пришлось ночевать хоть и в безопасной зоне, рядом с частью сарбозов, но всё равно почти в чистом поле. Сказали: «Ты старший, если что – вот граната, знаешь, что делать…» Слава Богу, ночь прошла спокойно, и на следующий день мы добрались до точки.
– Зачем мы были в Афганистане? Чтобы народ мирно жил! Там ведь такая разруха – ни школ, ничего! Когда дети бегают, а ты им ту консервную банку дашь или еды миску – там радости столько; сейчас, если смартфон подарить, столько не будет. Помимо боевых задач наши войска выполняли еще и гуманитарную миссию. Несмотря на то что официально у нас это было запрещено – погранвойска к КГБ относились, особые требования и по общению с мирными жителями, и внутри частей (фотографировать нельзя было, например), – все равно местным старались помогать. Не все ж там душманы! При нашей точке, кстати, специалисты строили школу для афганских детей, и это ведь не единственный пример. Когда мы уезжали, местные жители плакали, мол, оставайтесь, вы нас защищаете, а как уедете, нам тут жизни не будет.
С другой стороны, был такой случай: один молодой капитан, разведчик, прибыл из отряда. Взял БТР, четверых бойцов и без ведома начальства, без прикрытия, поддержки поехал в соседний кишлак. К полю подъехали – работают люди, капитан подошел, начал с крестьянами беседовать, узнавать информацию о передвижениях душманов. Разговаривает, всё нормально. Поворачивается, а тот работник с поля ему лопатой по башке! Благо бойцы на БТРе заметили, водитель дал автоматную очередь, вытащили капитана… Хорошо хоть не ребром лопаты удар был, а плашмя – выжил. Вот такая инициатива у него получилась.
Всякое бывало, и не всё, наверное, стоит рассказывать…
Главное, что осталось с тех пор, – это теплые воспоминания о командирах и сослуживцах. Отличные были ребята и хорошие товарищи. Мы служили вместе с Сергеем Лобахом из Могилевской области – до сих пор с ним общаемся. Командир у нас был капитан Ткаченко, Владимир Александрович, всегда за нас горой, честь и хвала таким офицерам!
Служба моя закончилась 19 ноября 1987 года, когда я уволился в запас из части и под Новый год прибыл домой... Я ведь и не говорил родителям, что в Афганистане служил, боялся, что волноваться будут. Мечтал: вернусь – женюсь, семья чтобы, детки. Не сразу, но так оно и получилось. Теперь у меня уже внуки!
P.S. Василий Иванович после того, как закончил рассказ, по моей просьбе достал альбом с армейскими фотографиями. Вместе с ним – какую-то коробочку. Покопавшись в ней немного, он достал медаль «За отличие в охране государственной границы СССР».
– Это за тот случай с командно-штабной машиной, за то, что сохранил ее, – пояснил он.
Награда нашла ефрейтора Снапкова через полтора года.
Перепечатка текста Dneprovec.by запрещена без разрешения редакции. info@dneprovec.by