Люди земли Речицкой. Ярослав Исачёв. О творчестве, духовном начале и справедливости

Не ошибусь, если скажу, что имя Ярослава Исачёва хорошо известно многим в нашем городе и не только. Личность эта интересная, неординарная и творческая. Мне довелось познакомиться с ним ещё в 90-е годы прошлого века, когда Ярослав в числе первых пришёл в недавно созданный в Речице рыцарский клуб «Терра». С тех пор общались периодически, даже с большими перерывами. Но Ярослав из когорты таких людей, не видя которых долго, встречаешься снова так, словно разговаривали вчера.

1. Если сравнить Ярослава Исачёва 20 лет назад и сейчас, в чём отличие?

– Раньше я был молодой и красивый, сейчас просто красивый (смеётся). А если серьезно, то уже устоялись взгляды на мир. У человека представление о жизни формируется где-то до 30 лет, и после он уже выдает свою картину мира. И вот, когда тебе кажется, что она уже твёрдо определена, жизнь может выбить из-под ног фундамент, и всё рушится, а затем снова строишь. Человек живет, человек меняется. Иногда спрашивают, хотел бы я вернуться в свои 25 лет. Телом – да, а всё проходить заново – нет. Но если бы мне 25 лет при нынешнем уме, почему бы и нет?

2. У тебя два сына. Они похожи на тебя в своих интересах и занятиях?

– Александру 24 года и 21 год Андрею. Саша работает на атомной станции, Андрей пишет дипломную работу. Если говорить о творчестве: старший на профильных сайтах пишет рецензии на «Синематограф», младший здорово играет на гитаре. Умеют критически оценивать события, информационное пространство, короче, думают своей головой. С парашютом прыгали, с аквалангом ныряли, со спортом на «ты», да и просто умные парни. Горжусь обоими!

3. Говорят, в юности ты майки металлистам расписывал? Да и в рыцарском клубе «Терра» занимался.

– Это было ещё в школьные годы чудесные, лет в 15–16. Себе делал и людям, перерисовывал плакаты по heavy metal. В Речице тогда ещё не продавали нашивки и тематическую одёжку, приходилось самостоятельно нести «доброе и вечное» людям! А в клуб «Терра» попал в 1993–1994 годах. У меня алюминиевая кольчуга до сих пор на балконе висит. Использую её как «модель» для живописи.

4. Как случилось, что ты решил поступать на геологический факультет?

– Это были 90-е годы прошлого века, я понимал, что учителем рисования много не заработаешь, и людям не до живописи было. Моё поколение воспитывалось в другое время, когда главное – это семья: жена, дети, а их надо кормить. Поэтому старались выбирать профессию, которая обеспечивала бы тыл. Еще одна причина: при поступлении на геофизику не было письменного экзамена по русскому языку. Я, может быть, и пошёл бы на что-то гуманитарное, например, на исторический факультет. Но ирония в том, что моя мама, бабушка – учителя русского языка, а у нас с отцом всегда были какие-то патологические трудности в плане орфографии. А вот с физикой и математикой проблем не было.

5. Но ведь у тебя много отличных опытов в литературном творчестве?

– Когда начал сам заниматься литературой, и с языком сложностей стало меньше. Первые попытки были в старших классах школы. Писал фэнтези. А занялся этим, потому что мне была бесконечно интересна пластика языка, ведь его можно мять, как пластилин, и что-то вылепливать по своему вкусу, получая истинное удовольствие от одного способа написания. Взять того же Набокова, мне неинтересно то, про что он пишет. Но сам язык его – вкуснятина! И дело не в стиле, а именно в способе написания.

В свое время я отдал литературе должное, посмотрел, что могу, а что нет, и как бы отошёл от неё. Давно ничего не пишу. А если иногда бывает, то обычно идёт в стол. Публиковались мои повести, рассказы, и, что интересно, я никогда за это не платил, даже один раз заплатили мне. А предложения есть по сей день.

6. А теперь о живописи. Вот с ней ты не расстаешься вовсе. Верно?

– Да. Очень хочется рисовать, особенно, когда времени катастрофически не хватает, как сейчас. В 2017 году я вернулся на работу в УПСР и с тех пор фактически закончил всего две картины. Зато не беру заказов и если что-то делаю, то для себя. С другой стороны, есть иной источник дохода. Я ведь семь лет жил только живописью и могу сказать: «Свободный художник» – это в большой степени миф. Везде есть конъюнктура. У меня ещё был очень удачный вариант – меценат Дмитрий Машкович, с которым на многое смотрели одинаково. Благодаря его коллекции, стало возможным проведение ряда выставок. Персональная была одна – в 2016 году. Ведь дома у меня ничего нет, все картины быстро расходятся, и собрать их просто нереально.

Сколько я всего написал работ? Пожалуй, около сотни маслом в технике лессировочного письма, и это не так много, как могло бы быть. Графику я не считал.

7. Следующая глава – спорт. Почему ты выбрал регби?

– Пять лет я играл в регби в составе команды «Бастион», которой сейчас уже нет, был хукером (отыгрывающим). Но после сорока стало уже тяжеловато с молодёжью бодаться. Трудно объяснить тому, кто не играл, что такое регби. Это нужно прочувствовать телом и душой, это гормональная бомба: тестостерон, адреналин, дофамин, и кто играл, уже не захочет быть зрителем. Это такой же кайф, как прыгнуть с парашютом, только ещё и растянутый во времени. С парашютом прыгал, знаю, о чём говорю.

8. Итак, ты уже не пишешь рассказы, на картины времени не хватает, из спорта ушёл. В чём находишь отдушину?

– Делаю мебель (смеётся), занимаюсь ремонтом. На днях журнальный столик закончил. На очереди – кухонный стол. Возможно, это возрастное и очень мужское – надо что-то делать своими руками, создавать готовый продукт. Для мужской самореализации это важно.

9. Что такое для тебя духовность?

– Я человек религиозного сознания. И духовность для меня неотъемлемо связана с религией. Здесь у меня всё просто: нет Бога, кроме Иисуса Христа, нет веры, кроме православной. Если женщины больше верят сердцем, для мужчины вероисповедание – это, как правило, выбор рассудком. В молодости посмотрел, почитал, Восток, Запад – всё это пройденный этап. В конце концов приходишь к христианству. Это наиболее совершенная религия. А так как я русский, православная моя вера.

10. Чем руководствуешься в жизни, какое твоё кредо?

– Возможно, справедливость, пытаться жить по-честному, по совести. Я думаю, каждый получает по заслугам за свои дела. Порой восклицают: «За что мне это?» Значит, есть за что. Говорю за себя, думаю: «По вере и воздаётся». Моя жизнь убеждает в том, что просто так кирпич на голову не падает. Он всегда падает по делу и вовремя. Когда это тебе может принести пользу. Когда ты можешь это пережить и сделать выводы. Высшая справедливость есть. И хорошо, что в христианстве она тесно связана с милосердием, иначе несладко бы нам пришлось. Но речь о том, чтобы и к людям относиться с тех же позиций: честности и милосердия. Особенно сейчас, когда так важно беречь друг друга и всем быть здоровыми.

Перепечатка текста и фото Dneprovec.by запрещена без разрешения редакции. info@dneprovec.by