Юбиляры Речицкого района. Достойный путь Валентины Левченко

Жизнь пролетает моментально,
А мы живем, как будто пишем черновик,
Не понимая в суете скандальной,
Что наша жизнь всего лишь только миг…

Омар Хайям

В редакцию обратилась наш давний друг и внештатный автор, председатель Глыбовского сельисполкома Екатерина Грабцевич с инициативой рассказать о замечательном человеке, педагоге с 40-летним стажем Валентине Борисовне Левченко. И повод для этого самый знаменательный – славный 90-летний юбилей уважаемого человека.

Екатерина Петровна передала нам записанные ею воспоминания юбиляра и поделилась: «Я помню свою первую учительницу Валентину Борисовну Левченко заботливой, переживавшей за нас, как за родных детей, а ещё строгой и доброй. Она никогда не считалась со своим временем, оставалась надолго после уроков, чтобы прививать нам любовь к Родине, к учебе.

Порой задумываешься, может быть, это страшное военное лихолетье и все невзгоды, что пришлось тогда пережить, сделали их, детей войны, такими душевными, сопереживающими, думающими о проблемах других людей».

Из воспоминаний Валентины Борисовны Левченко:

В Великую Отечественную войну нам пришлось жить в землянке. Хорошо помню, как все закапывали тогда в ямы свои вещи и одежду.

Очень жаль, что в годы войны немецко-фашистские захватчики истребили столько замечательных людей. Мой отец активно помогал партизанам, как мастеровой человек ремонтировал для них оружие, переправлял в отряд хлеб. Ещё до войны он работал на мельнице, там и прятали всё, что потом доставлялось в партизанский отряд. Как-то раз пришло время делать очередную доставку, но отряд передислоцировался. Гонец, отправленный с сообщением о новом месте дислокации, не доехал. И отец с Иваном Романовичем Козловским поехали к дому Алексея Семёновича и Федоры Андреевны Рацибурских в Горновку, зная, что их дочь связная у партизан. Добрались, привязали коней у забора, вошли в дом, и тут нагрянули фашисты. Увидев коней, они решили, что приехали партизаны, потому окружили дом и подожгли его. Заживо в огне сгорели четыре человека, среди них – мой отец, его спутник и семейная пара Рацибурских. Это случилось 13 июня 1943 года. Через время родные хватились, стали искать отца и его односельчанина. В итоге узнали о доме, сожженном в Горновке. Там на пепелище среди останков людей нашли обгоревшие часы моего отца, которые теперь хранятся в семье как реликвия и память. В списках Глыбовского сельсовета отец значится погибшим в годы войны.

Фашисты отбирали домашний скот у людей, а партизаны уводили коров у немцев. Когда папа был ещё жив, просил у партизан для семьи корову, ведь наша была совсем старая. И в конце войны партизаны привели нам красавицу Бурёнку, она мне очень нравилась. Коров-кормилиц тогда у людей часто воровали, они были на вес золота, их даже держали с собой в землянках.

В послевоенные годы всем было очень тяжело. Чтобы пахать землю и сеять зерно, картошку, тоже приспосабливали коров. Лошадей не было совсем. Помню, как у нас бывал родственник из Старокрасного, он обучил корову, запрягал её, так приезжал, а потом пахал на ней. Получалось хорошо.

Свою корову мы обменяли на зерно и спрятали его в яму, позже оно стало подспорьем для строительства дома, да и в еду пошло. После войны нам сделали небольшую мельницу, мама два-три раза молола зерно, добавляла картошку, и получались вкусные бульбяники.

Потом мы начали строить дом, тяжело было. Раскопали яму в конце огорода, достали оттуда одежду. Там было ещё хорошее мамино пальто, его отдали за работу дочке мастера, который строил нам дом. Солдат просили притянуть конем бревна и за это пускали их переночевать в землянку.

Так, в 1944 году был построен наш первый дом в Глыбове. Жаль, старшая сестра умерла от тифа в землянке.

 Ещё помню, как мама ставила лучину на «комін» перед печкой и пряла куделю, ткала простыни, а я забиралась на печку и вслух читала сказки, чтобы все слушали. Мне это очень нравилось. Брат просил дать ему книжки, но я редко соглашалась. Тогда по домам были частные библиотеки, так и ходила, брала что-то почитать. Потом для освещения стали использовать коптилки, а за ними появились в домах лампы. В школах тоже учились при лампах. Электричество провели только в 1960 году.

После окончания войны в Глыбове сразу открылась начальная школа. Она находилась в частном доме Краморовых, в спальне жили хозяева, а в зале поставили парты, и мы учились в две смены, до обеда – 1-е и 3-е классы, а после – 2-е и 4-е. Нам преподавали два учителя – Мария Фёдоровна Дюбко и Ведьгун. Во второй класс мне довелось ходить мало, потому что болела моя сестра, и я за ней ухаживала.

В 4-м классе мы сдавали экзамены в деревне Подолесье, ходили туда пешком по шесть километров от Глыбова.

Когда я пришла в 5-й класс в школу в Подолесье, меня по ошибке не внесли в списки. Так я училась полгода, всё время ходила на занятия, и тут учительница по рисованию обнаружила, что меня нет в списках, и спокойно дописала в журнал.

Сначала у нас было два пятых класса, в шестом – уже один, а оканчивали учёбу только 11 детей. Так происходило потому, что ребята, бывшие переростками, шли работать.

В Подолесье я отучилась с 5-го по 7-й класс, а после поступила в Речицкое педучилище.

Сразу у нас был большой курс, много поступивших из деревень, а потом многих ребят забрали в армию, кто-то бросил учёбу, потому что нужно было работать. Помню, с нами учился Пётр Петрович Подвойский, мы его дразнили «Пётр в кубе», его со второго курса, а ещё Станишевского забрали в армию.

С нами окончил педучилище Казьмерчук, он был из детского дома, и его не взяли на службу. До конца проучился и Карминский, парень был без глаза и руки. Государство во всем помогало детям из детских домов, у них были большие привилегии. После я со многими переписывалась, письма шли душевные, но постепенно мне переставали отвечать, и я от кого-то узнавала, что, оказывается, люди ушли из жизни. Сейчас перечитываешь эти письма и как наяву всё вспоминаешь.

У меня была корзинка, я ставила туда кувшин с кислым молоком, хорошо обвязывала, чтобы не пролилось, клала фасоль, а ещё пшено и перловку – эти крупы делала сама. А потом закрепляла корзинку через плечо и в путь.

Мама тогда уже получала 120 рублей пенсии и давала мне каждую неделю 5 рублей, из которых 3 рубля уходили на конфеты-подушечки – с чаем было очень вкусно. С хлебом было совсем сложно, но иногда его привозил родной брат Виктор.

Жила я в Речице на квартире у евреев. Государство помогало, на квартиру нам выплачивали по 30 рублей.

Тогда всякое бывало. Помню, у некоторых студентов стали пропадать эти квартирные деньги, а у меня на четвертом курсе пропала библиотечная книга – «Педагогическая поэма» Антона Макаренко. Пришлось её заказывать в Минске, чтобы сдать в библиотеку. Потом оказалось, что воровала наша сокурсница.

На обед мы не ходили домой, все учились и готовились к занятиям в библиотеке, она всегда была переполненной, и там стоял такой гул, словно от пчелиного роя. Было весело, помогали друг дружке. А бывало, голова закружится от недоедания, плохо станет, но молодые были, постоишь немного и дальше идёшь.

После окончания педучилища по распределению я отправилась в деревню Демьянки Добрушского района. Приехала и увидела большой бывший панский дом, там обучались дети разных возрастов, было четыре группы по 30 человек из мальчиков и девочек. Учились ребята из детского дома в Новозыбкове, приезжали на каникулы.

Затем мне удалось устроиться в Глыбовскую школу учительницей младших классов. Помню, приходили ребятишки в первый класс и были как несмышлёные цыплята, к пятому классу уже слегка подрастали. Много хороших и достойных людей так в итоге вышли в свет.

Была я и на целине с 1955-го по 1958 год, куда отправилась по комсомольской путевке. Работала прицепщицей, учетчицей, сцепщицей, на второй год учила детей. Кто-то из подруг говорил мне потом, что ни за что бы ни поехал. А я ни грамма не жалею, ведь там я приобрела столько знакомых, с которыми переписывалась до последних их дней, и они были мне настоящей поддержкой. Может быть, я могла бы и остаться в тех краях, но часто снились мама, родной дом, яблоневый сад, вспоминался аромат яблок.

В 1960 году я приехала назад и снова приступила к работе в Глыбовской средней школе, где до 1987 года также была секретарем партийной организации. Ответственно и со всей исполнительской дисциплиной я выполняла свои обязанности.

В 1987 году умерла мама, и это стало для меня тяжелой утратой.

Пролетели годы работы, они были очень интересными, и главное – всегда оставалась связь с теми, кто встречался на моем пути, мы постоянно переписывалась. Это замечательно!».

Коллеги с большим педагогическим стажем из Глыбовской средней школы с глубоким уважением отзываются о Валентине Борисовне Левченко.

Елена Владимировна Шовгеня характеризует её как ответственного, порядочного, всегда готового прийти на помощь учителя и человека, заботливую дочь своей матери.

Людмила Романовна Стукач (Рябцева) отмечает светлый ум и память юбиляра, то, что она постоянно интересуется обстановкой в мире, стране, сельсовете, всегда уважительная в общении и считается с другими людьми.

Жизнь прожить – не поле перейти. Славный юбилей замечательного человека – отличный повод для поздравлений и тёплых слов, к которым мы от души присоединяемся.