Конфликт в Речице: мать говорит о хамстве и предвзятости комиссии, а специалисты призывают уделять больше внимания детям

В редакцию обратилась Алеся, мать двух дочерей. Речичанка рассказала, что старается вывести семью из социально опасного положения, выполнила требования комиссии, но стало только хуже. Журналист «Гомельскай праўды» изучил ситуацию, во многом ее можно назвать поучительной.

«Местные власти меня даже не слушали»

Алеся воспитывает девочек 13 и 11 лет, их отец погиб три года назад. В прошлом году семью поставили на учет СОП и стали рассматривать на комиссиях.

– 17 января пришла на заседание, должны были снять СОП-статус, я выполнила все, о чем мне говорили. В частности, нашла работу и даже принесла справку от нарколога, хотя проблем с алкоголем у меня нет. На встрече и произошел конфликт. Первый заместитель председателя Речицкого райисполкома людей не слушает. Неуважительно высказывался о моей работе. Стал обсуждать личный транспорт мужа. В один момент и вовсе порекомендовал мне «дальше торговать трусами, ездить на трех машинах и не беспокоить местную власть». Все потому, что я тружусь на рынке продавцом нижнего белья. После сказал готовить документы для направления как нуждающихся в госзащите. Меня эта ситуация возмутила. Считаю, что нельзя так с людьми разговаривать, тем более неаккуратные высказывания звучат не в первый раз, – рассказала Алеся.

Девушка обратилась с жалобой в Министерство образования и «Гомельскую праўду». По ее заверениям, специалисты на заседании не давали ей слова, вешали ярлык «плохая мать», в проблеме не разбирались и поторопились с выводами.

– До этого обращалась на горячую линию Минздрава. Старшего ребенка довели до испуга и слез в кабинете врача, – отмечает Алеся. – Расскажу предысторию: наблюдались около двух недель в больнице, были очень плохие анализы. Однажды приходим на прием, а нас сразу госпитализируют и говорят, что мы чуть не дотянули до хронического заболевания. После ребенка выписали. Оказалось, что у дочери был не пиелонефрит, а другое заболевание. Стоило из-за этого доводить ребенка до испуга? Когда рассказала об этом комиссии, меня не поняли, осудили и упрекнули за звонок на прямую линию. Мол, как хватило наглости.

Мать говорит: несмотря на ее старания, СОП-статус не сняли, а наоборот, даже собирались направить документы на госзащиту (НГЗ). Если так, то детей могут забрать из семьи. Алеся уверена: это несправедливо, более того считает, что стоит снять социально опасное положение, хочет услышать извинения за грубый разговор.

«Оставила дочь, пила пиво»

Первый заместитель председателя райисполкома Александр Горбач рассказал, что грубости не допускал: «Всегда общаюсь с людьми в рамках допустимого». И заверил, что документы на государственную защиту никто не отправлял – это было предупреждение.

Главный специалист отдела образования Ольга Столерова (состоит в совете комиссии) пояснила, что семью в третий раз поставили в СОП. В этот раз мать снова должным образом не занималась воспитанием детей, не работала. Например, дети не ходили в школу с 2 по 24 декабря. Алеся объяснила это специалистам состоянием здоровья девочек, но справку не предоставила.

В основном воспитывают и содержат детей бабушка с дедушкой, которые живут недалеко от Речицы в деревне Пересвятое. Девочки очень к ним привязаны, особенно старшая (отношения с Алесей у нее не складываются), младшая дочь больше времени проводит с мамой.

– На заседании действительно упоминали «трусы» и «три автомобиля»?

– Здесь мама преувеличивает. Алеся не понимает, что нужно наладить отношения с детьми. В последний раз семью направили в категорию СОП во многом из-за того, что она забрала младшую дочь в Речицу, оставила ее дома, а сама с соседкой пила пиво. Девочка позвонила тете, и та вызвала сотрудника милиции. Нужно уделять внимание дочерям постоянно, найти стабильную работу. Мы хотим направить маму, помочь ей, но она не слушает, не идет на контакт, – объяснила Ольга Столерова.

Не купила лекарства

Наталья Раева работает директором Речицкого социально-педагогического центра. Он координирует учреждения образования города и района в работе с неблагополучными родителями. Всего в их базе около трех тысяч детей.

Собеседница говорит, что с семьей Алеси работают с 2013 года (первая постановка в СОП). В прошлом году мама не выполняла рекомендации медиков. Старший ребенок заболел. Алеся на больничный не пошла, попросила присмотреть за дочкой родную сестру. Девочке нужны были лекарства, но их никто не купил. Когда пришли на очередной прием к врачу, ситуация усугубилась – требовалась экстренная госпитализация, девочка попала в больницу. Наталья Раева вспоминает, что специалисты на совещании поднимали вопрос: почему не приобрели таблетки. Но ответ не получили.

– В Речице они живут в доме сожителя. Сколько раз пытались учителя туда попасть, ведь необходимо контролировать условия проживания, однако никого не пускали. Ближе к дате собрания мама пришла и поинтересовалась, как выйти из СОП. Я объяснила, что, прежде всего, стоит впустить комиссию, они должны убедиться, созданы ли безопасные условия для детей. Только после этого туда попали из школы. Условия в Речице неплохие, но в деревне у бабушки лучше, – отмечает Наталья Раева.

Директор социально-педагогического центра добавила, что государственная защита – это крайняя мера. Ее обычно стараются избегать, дают родителям шанс. Комиссия действует решительно только когда видит реальную угрозу для детей. В нашем случае считают, что с мамой можно работать.

– Хочу сказать, мы как на пороховой бочке. Ведем семью, вроде видим, что пошла реабилитация, а потом раз – и неверный шаг, – рассказала Наталья Раева. – Здесь было что-то похожее. Когда мама не купила девочке таблетки, мы были в шоке. До этого наблюдали ее старания. Была мысль, что все это картинка для нас. В моей практике были разные случаи. Некоторые родители приносили справку о кодировании и говорили: «Держи, ты же просила». То есть это делали не для себя или детей, а чтобы показать другим. Считаю, что ситуация по-прежнему в руках мамы. Сугубо мое мнение: в первую очередь ей нужно думать о детях. Если девочкам хорошо, то хорошо будет и ей. Возможно, ее дочерей не совсем хотят видеть в доме сожителя в Речице. И, наверное, мама из-за этого колеблется. Если дела обстоят так, может, лучше всем вернуться к бабушке и дедушке по месту регистрации. Там помогут, они хорошие люди. И девочки их очень любят. Будут вместе заниматься воспитанием.

Мама об отношениях с дочерью

– Вы не купили лекарства, когда заболела старшая дочь. Почему?

– Нам назначали срочное УЗИ, чтобы исключить пиелонефрит. В больнице оборудование старое, длинная очередь. Записались в платную клинику, сделали УЗИ в воскресенье, а затем пошли на прием – просто не успели купить это лекарство. Оно стоит недешево. Все это пыталась объяснить комиссии. Может, и хорошо, что я его не купила, ведь оказалось, что у дочери не пиелонефрит.

– Дочь во время болезни находилась с тетей, но не с вами. Как это вышло?

– Я устроилась на работу с 23 декабря, тружусь до 18.00. Пыталась проявить себя на новом месте. Заработная плата зависит от продаж. Больничный и отпуск не оплачиваются. Первое время меня на анализы в больницу никто не отпустит. Мы решили со старшей сестрой, что моя дочь побудет у нее под присмотром. У тети более гибкий график, она живет возле поликлиники. Проблемы в этом не видели. Это же не посторонний человек. Комиссия сама требовала найти работу. Но и в этой ситуации они сделали вывод, что я плохая мать. Хотя с ребенком находилась на связи постоянно.

– Дети сейчас живут с вами?

– Да.

– А сожитель не против?

– Нет, конечно. Они ладят. Муж их не обижает, даже голос не поднимает. Если что-то касается воспитания, зовет меня. Эмоционального или психического давления они не испытывают.

– Девочек не пугает, что в школу приходится ездить?

– Нет. Даже если у нас не получается их забрать или завезти, они могут приехать на общественном транспорте. Бабушка провожает, я встречаю. Старшая дочь чаще предпочитает оставаться в деревне. Я не скрываю и говорю честно, что она больше привыкла к бабушке, чем ко мне. Это выбор дочери. Силой навязывать дом в Речице не могу. Но материально детей поддерживаю я.