Будни участкового: Вадим Сурма

«Вы как раз вовремя. Идемте, посмотрите на наших скандалистов, а потом – в притон», – такими словами меня встречает старший участковый инспектор, майор милиции Вадим Сурма, когда я прихожу в Опорный пункт охраны правопорядка № 4, чтобы написать материал о его работе.

Едва успеваю достать фотоаппарат и диктофон, как мы уже поднимаемся в зал ЖЭУ «Новоречицкое», где проходит заседание ОПОП. Вадим Николаевич представляется присутствующим и по ходу рассказывает про каждого. Истории, прямо скажу, разнообразные. Объединяет их то, что собранные в аудитории люди скандалили дома, угрожали и тиранили тех,
с кем живут: мам, жен и даже мужей. Поэтому теперь состоят на профилактическом учете, который длится год. На данный момент на таком учете числится 75 человек. Если нет повторных нарушений, с учета их снимают. Как рассказывают правоохранители, таких в среднем процентов 70. В рамках учета человеку могут помочь найти работу или отправить на лечение в ЛТП – есть и такие опции.

Когда я упомянула, что объектами домашнего террора становятся, вопреки общепринятому мнению, не только представительницы объективно слабого пола, но и их супруги, я это писала, основываясь на статистике, которая в тот день только подтвердилась. Так, собрание посетила женщина уважаемых лет, проявляющая, со слов старшего участкового, отнюдь не уважительное отношение к собственному мужу. За последние два года он 15 (!) раз вызывал сотрудников милиции, чтобы те помогли утихомирить пенсионерку. Более 10 раз её забирали в изолятор временного содержания.

– Я ничего не делала, не наговаривайте! Ему просто не нравится, когда я выпиваю, вот и звонил вам, – эмоционально комментирует информацию, озвученную Вадимом Сурмой, женщина.

– Есть у них проблема в семье. Муж хоть и тоже пенсионного возраста, но все еще работает. Возвращается вечером домой, а там постоянные скандалы, – делится старший участковый.

– Он просто свое отпил уже! – информирует напоследок граж­данка.

«Маму люблю свою очень сильно…»

Второй на рассмотрении – мужчина средних лет приличного вида. Он заметно отличается от многих в зале, выглядит обычно. Оказалось, возник конфликт с тещей, как говорит сам, «перекинулись словами», закончилось все вызовом милиции. Скоро его снимут с учета, так как повторных нарушений не было.

Еще один из тех, кого рассматривали на заседании ОПОП, – Василий (имя изменено из этических соображений).

– По какой причине попали на совет профилактики? – просит озвучить свой «послужной список» Вадим Николаевич.

– Маму люблю свою очень сильно, – горячо признается тот. – Я выхожу из ИВС, а у нее трехлитровая банка спирта стоит. Вот по этой причине я и здесь.

– Так вы сами не пьете? – уточняет старший участковый, уже зная ответ.

– А как не пить, когда у тебя дома сидит 15 человек и все выпивают, – негодует и разводит руками Василий.

– То есть мама вас провоцирует, вы выпиваете и устраиваете ей скандал?

В ответ Василий пожимает плечами, мол, тут же понятно, что дело не в нем, чего привязались.

– Люди с хроническим алкоголизмом, как вы и видели, почти всегда говорят, что виноваты в том, что они выпивают, не они, а члены семьи. И если касаться вот этого обвинения в адрес матери, мол, она пьет и у меня нет выбора, то на моей практике нередки случаи, когда дети, которых отобрали у неблагополучных выпивающих родителей согласно Декрету № 18, вырастали очень достойными людьми, которые не злоупотребляли спиртным. Так что говорить, что у них нет выбора, –
это неправда. Выбор есть всегда, – комментирует после Вадим Николаевич высказывания Василия.

Любовь крайне зла

Вот ещё один сюжет. Назовём его героя Виктор. Живет в квартире матери, которая работает в России, встречается с девушкой, та переезжает к нему, начинаются скандалы. Конечно, под воздействием алкоголя.

– У человека три административных правонарушения в сфере семейно­бытовых отношений, в связи с чем будет проведена медицинская комиссия, и, если случится еще одно нарушение, он будет направлен в ЛТП, – предупреждает Сурма.

– Если я ее так сильно избиваю, почему она полтора года со мной? У нее есть где жить, но она все равно приходит, – резонно замечает Виктор.

 Как потом рассказывает Вадим Николаевич, девушка действительно живет отдельно, но, когда мать Виктора уезжает на заработки, переселяется к возлюбленному. Семья, как оказывается, более чем благополучная, обеспеченная. Самой «Джульетте» 30 лет, есть дочка, которую она оставляет с родителями и мчится вот к этому Виктору, которому вот­вот светит ЛТП.

– Бывает, он применяет к ней насилие, а не только скандалит. Если это продолжится, будем собирать материал превентивной направленности по таким профилактическим статьям, как «Угроза убийства», «Истязание». У нас на участке такие случаи не редкость, по одному из последних дел было около восьми эпизодов с применением силы и угроз. Есть даже уже и те, кто приходит, благодарит, что изолировали, например, пьющего и агрессивного мужа.

Не так давно звонила женщина: супруг уже два года в тюрьме (душил ее, не раз угрожал убить), и она с детьми, говорит, эти два года, наконец, прожила спокойно, без страха. С ним она развелась удаленно. Говорит, и машину без него купили, и дети (их трое) совсем по­другому себя чувствуют, – комментирует Вадим Николаевич.

– Как выявляете подобные случаи? Не все ведь, наверное, хотят делиться подобным.

– В основном по вызовам, а также в результате отработки жилого сектора. Каждый участковый ежеквартально должен отрабатывать не менее 10% от своего административного участка. Во время общения обращаем внимание на уязвимые категории граждан: пожилых, беспомощных по каким­то причинам.

Некоторые сразу не хотят признавать, что в их отношении совершается насилие со стороны близкого человека. Кто­то надеется, что он изменится и перестанет дебоширить. Но из моего опыта люди не меняются. Если начались скандалы с применением силы, они будут только нарастать.

– На вашей памяти, сколько максимально терпел человек домашнее насилие?

– 42 года. Жена, как и многие, говорила, что «думала, он изменится», «у нас дети», а потом – «у нас внуки». Плюс, как это часто бывает, не хотела выносить сор из избы, чтобы окружающие узнали, что творится дома. В результате терпение лопнуло, мужа привлекли к ответственности по 186 статье «Угроза убийством».

– Что еще, помимо работы с подобными людьми, входит в обязанности участкового?

– На территории каждого участка есть заведения, которые мы должны периодически проверять. И это не только увеселительные места, это, например, и магазины. Участковый должен регулярно осматривать каждый на предмет обеспечения безопасности ценностей: чтобы работало видеонаблюдение, была хорошая техническая укрепленность, минимальная возможность проникновения на территорию посторонних лиц, хорошая освещенность – пунктов много. То же касается и улиц на участке, ведь наша задача – создавать комфортные условия для проживания граждан.

– Как проходит ваш день? Он вообще нормированный?

– Да, нормированный. Вот, например, сейчас я нахожусь на дежурстве с 11 утра до 23 вечера. Смена начинается с заступления на службу в РОВД, там мы получаем спецсредства, оружие, прослушиваем инструктаж. До нас доводят ориентировки, ведомственные приказы. Также озвучивается информация по району и области: какие резонансные преступления были совершены в этот период, чтобы мы понимали обстановку.

Работаем на месте уже по текущим материалам, проводим отработку жилого сектора. Выезжаем по вызовам, сообщениям по городу и району. Оказываем помощь, собираем административные материалы, материалы проверок. Принимаем граждан по средам с 17.00 до 20.00. 

– Много приходит людей на прием, на что жалуются?

– Как правило, приходят пенсионеры, жалуются на соседей, на то, что курят, шумят, забор не там поставили. Жалуются на владельцев собак, которые выгуливают их без намордников. На родственников, которые их обидели. Мы стараемся во всем разобраться, оказать помощь.

– Часто звонят вам на мобиль­ный?

– Да, в любое время: бывает, и в два часа ночи, и в четыре утра. Это, как правило, после того, как выпивают и начинают разбирательства. Мы это фиксируем, докладываем информацию в дежурную часть, на место выбывают сотрудники.

– Расскажите подробнее о своем пункте охраны правопо­рядка?

– Мы заступили на службу в ОПОП № 4 на Ритме с 1 января 2022 года. Он состоит из шести административных участков. Создали свой такой микроколлектив: дружный и однозначно сплоченный. Уже видим определенный результат своей работы.

Зона обслуживания нашего опорного пункта считается самой крупной, сюда входит не только Ритм, но и сельские населенные пункты. Это около 40 000 проживающих.

Ну, и сам Ритм – микрорайон большой, молодой, сложный, он постоянно растет. К нам приезжают люди из района, везут сюда свои проблемы, и мы не знаем, чего от них ожидать. Плюс много магазинов, в том числе и крупных, много хищений. Много многодетных, а дети тоже разные бывают. В общем, есть свои особенности.

– Как много занимает бумажная работа в процентом соотношении от всего остального?

– Процентов 70. Даже по вот этой беседе с подучётными гражданами, которую вы застали, мы будем составлять решение (кого трудоустроить, кого изолировать), прописывать сроки исполнения. Например, чтобы оформить выезд на семейный скандал, нужно где­то четыре часа.

– Вы обещали показать притон на своем участке, расскажите подробнее.

– Термин «притон» просто говорит о том, что там периодически собираются или живут граждане, ведущие асоциальный образ жизни.

– Как выявляете, что в доме есть притон?

– По количеству вызовов на тот или иной адрес, по жалобам соседей. Также в ходе обхода административного участка. Когда выявляем, уделяем им повышенное внимание, так как такая категория людей и их формат отдыха со спиртным подразумевают высокий риск совершения правонарушений и преступлений.

– Много таких притонов в городе?

– На нашем участке – два, всего в городе – девять.

«Откройте, старший участковый!»

Как и было заявлено вначале, мы все­таки отправляемся в местный притон. По пути сотрудники милиции рассказывают: в этой квартире проживают пожилая мать и её ранее судимый сын. Раньше здесь было «совсем ужасно, теперь всё тихо».

– Здравствуйте, это старший участковый, майор милиции Сурма. Посещаем вас по месту жительства с проверкой, – стучит в дверь без звонка мой спутник. Вместе с нами еще один участковый – посещать такие места в одиночку, видимо, не рекомендуется.

Однако то, что рисовала моя (возможно, и ваша) фантазия при слове «притон», реальность не оправдывает. Мы проходим в очень скромную, но относительно чистую квартиру. Да, достатка там нет от слова «совсем», но и ужасов также не наблюдается. На кухне женщина в годах что­то готовит на одинарной электроплитке, из спальни появляется мужчина характерного, несколько помятого вида, сын хозяйки. Из другой комнаты выходит еще один – как выясняется, инвалид, которого здесь приютили.

– Мы с ними постоянно беседуем, убеждаем, чтобы не злоупотребляли спиртными напитками. Тут у нас все категории: пенсионер, ранее судимый и инвалид, – попутно сообщает Вадим Сурма.

В одной из комнат мешки с пластиковыми бутылками. Видно, что к процессу сбора жильцы относятся серьезно.

– Вот видите, даже занимаются полезным делом, очищают наш город и зарабатывают таким образом, – указывает на пластик старший участковый.

– Бросают прям под окна, представляете. Собираются там алкаши под «Новоречицким» и кидают, –
сразу вступает в беседу сын владелицы квартиры и, видимо, начинающий предприниматель.

– Когда мы занялись этой квартирой, тут еще человек 15 проживали, был такой перевалочный пункт. Сын мать избивал, сейчас всё нормально, – делится, уже когда мы уходим из притона, Сурма.

– Беседуем с этими замечательными гражданами, пытаемся достучаться, чтобы не произошло беды. Потому что именно с таких вот скандалов потом и вытекают тяжкие преступления в семейно­бытовой сфере, – резюмирует уже в конце нашей беседы старший участковый. Мы прощаемся. Как выясняется, его уже ждет, чтобы поговорить, молодая мама с ребенком – работа продолжается. Сложная, непредсказуемая, но крайне важная работа.