Люди земли Речицкой. Александр Барановский. «Рисовал я свою жизнь – честно всё, такой, как видел»

Наши читатели из числа любителей поэтического жанра заочно знакомы с замечательным автором Александром Барановским. Поэт, а ещё нефтяник, порядка 40 лет отдавший этой отрасли в сфере охраны труда. И не только. Это о нем ранее писал «Дняпровец» как о лауреате конкурса «Человек года – 2016» (номинация «Общественный деятель») и победителе этого же конкурса в номинации «Талант года», который проводит «Белоруснефть». Александр Арнольдович стоял у истоков создания «Литературного кафе», у которого свои завсегдатаи. Он – генератор идей этого клуба, сценарист-постановщик, ведущий музыкально-литературных программ, а ещё автор ряда поэтических сборников. В придачу ко всем достоинствам Александр Барановский оказался интересным рассказчиком. Ему слово.

Как молоды мы были

Школу я окончил в 74-м. В атмосфере тогда ещё витал дух поколения «шестидесятников». Много читали. Помню, как в руки мне попал роман «Наследник из Калькутты», толстенная книга. И я не мог оторваться, даже прогулял школу. Родители работали, мы тоже не занимались ерундой: столько было кружков! В центре юного техника, здание которого находилось в старом здании милиции, – судомодельный, авиамодельный и мотокружок. Оснащение по всем правилам. К тому же молодежь поголовно была увлечена радиоделом. Хочешь – учись играть в шахматы, шашки, кто-то посещал драмкружок. Жизнь кипела. А в магазины заходишь – коммунизм. Выбор огромнейший.

К вопросу о героизме

Опять же читал я много, запоем. Научная фантастика, приключенческая литература, историческая, военные детективы. Поразила повесть «Сотников» Василия Быкова, в котором с потрясающей глубиной создан этакий образ человека на войне. Восхищался подвигами солдат. А потом понял, что те, кто оставался в тылу, тоже герои. У моей бабушки было пятеро детей. Хорошо, что она шила и гадала, – за счет этого и выжили. Что касается гадания, она могла предсказать многое. Несколько раз сжигала карты, то есть давала обет больше не гадать, но приходили люди, падали в ноги, умоляли, и она опять брала в руки колоду карт. Мама вспоминала, как приехала женщина из Белого Болота, и моя бабушка ей сказала, что муж вернется, но, скорее всего, без ноги. Так оно и случилось. В 46-м приехала эта женщина и в знак благодарности привезла бабушке продукты. Есть тогда было нечего, ветер буквально «валял» людей: все настолько были истощены. Не думаю, что мне передались её способности. Да, бывает, снятся вещие сны. Но и другие видят их тоже. Однажды поехал к целительнице – проблемы были со здоровьем, и она мне перед отъездом сказала: «Что ж Вы ехали в такую даль, когда у Вас самого развиты способности?» Но я знаю, что у каждого из нас есть судьба, и надо жить по совести, и не дразнить нашего Господа. С ним можно говорить, просить, но нельзя упрашивать, требовать, настаивать. И чаще благодарить за то, что есть.

Наука жизни

После войны росло особое поколение. Когда окончил училище нефтяников ТУ-86, получил специальность электромонтера промышленных электроустановок нефтепромыслового оборудования. Придя в НГДУ, я увидел вокруг себя настоящих интеллектуалов. Представляете?! Технически очень грамотные, этакие конструкторы-самодельщики, многие увлекались радиоделом, спортом, играли в футбол. Общение с ними и определило дальнейшие мои приоритеты в жизни. Помню Геннадия Васильевича Сантаровича. По работе он был одним из основных лиц в электроцехе: принимал решения, брал на себя ответственность. В общем, электрик самого высшего, 7-го разряда. Очень основательный по натуре человек. Как-то мы идем с ним вдоль трассы ЛЭП: по железобетонной опоре проложен кабель – мощность 10 тысяч вольт, может пробить на расстоянии 60 см. И вот я машинально, не подумав, дотронулся до него. Кабель, естественно, был в изоляции. Но она имеет тенденцию стареть, терять свое качество, трескаться. Сантарович заметил, но разборку не устроил, только сказал: «Саша, но нельзя же так топорно». И это «топорно» я запомнил на всю жизнь. Слово стало для меня в высшей степени нарицательным. После этого, находясь уже при должности, если видел, что кто-то делает что-то не так, мое возмущение выражалось в одной этой фразе.

«Тэбэшник»

Гомельский политех я окончил успешно, выучился на механика по машинам и механизмам лесной промышленности и деревообрабатывающего производства. Хорошо помню эту дату: 28 апреля 1981 года. Пришел трудоустраиваться в РУТТ № 2. Сказали, что место уже занято, но нужен специалист в охрану труда, и должен быть именно автомобилист, чтобы разбирался в технике. «Давай попробуем», – сказал тогда начальник отдела И. А. Арцебасов, но без особого энтузиазма, и, пристально измерив меня взглядом, добавил, что тэбэшник с меня никогда не получится.

А я и не хотел быть инженером по охране труда, потому что пришел «перезимовать». Опоздал уехать на «фасады» (тогда фасадчики были уважаемые люди), и у меня был уговор, что через год меня забирают на эти работы. Однако кто мог подумать, что один год затянется на 40 лет! Первую неделю находился в прострации, а потом начал разбираться и вышел из положения за счет того, что задавал вопросы, а не корчил из себя всезнайку. Кто-то из великих очень верно подметил: надо много учиться, чтобы знать хоть немного. Не стеснялся спрашивать у водителей, слесарей. Многие полагали, что я их так проверяю, дескать, вы же инженер, вам и флаг в руки.

– Вы что, вправду, не знаете? – переспрашивали они меня.

Я честно отвечал:

– Нет, вот этого как раз и не знаю.

И они взахлеб объясняли. Потому что видели, что я простой в общении человек, и это очень мне помогало. К тому же в РУТТ работали мои мать и отец. Мама, Нина Николаевна, трудилась диспетчером. Позже летала на Север, работала
в цехе технологического транспорта, отец Арнольд Игнатьевич трудился водителем.

Ну, а бывший начальник отдела через много лет забрал свои слова обратно, сказал: «Лучше тебя у меня ученика не было».

Экзамен продолжается

РУТТ в 80-е входило в тройку самых крупных предприятий Союза. В настоящее время в управлении работает почти две тысячи человек, а тогда – около трех.

В общем, я два месяца учил инструкции, правила, законы и нормативные документы. Экзамен в объединении сдал удачно, но ещё десять лет учился каждый день, и не было того дня, чтобы я не прочел новый нормативный документ по производству. Ведь оно – живое, как организм, как растение, которое постоянно тянется вверх. Вот устарело оборудование: его разобрали, списали, прибыло новое. Чтобы с работника требовать безопасное выполнение процесса, ты сам должен знать, где есть узкие места, где может скрываться опасность. Помню, у нас не было агрегатов-подъемников по ремонту скважин, они должны были прибыть. Ну что? Поехал на Север постигать азы. Ночью читал учебники по технологии, специфике работы, эксплуатации, а днем – практика под руководством опытного машиниста. Поднимал, фиксировал секции, постигал азы обслуживания. Получалось!

Хочу сказать, что, когда получал диплом, мне казалось, что я сдал свой последний экзамен, но у меня не было и 0,1 процента тех необходимых в производстве знаний, которые предстояло усвоить. С сентября 1981-го являюсь внештатным преподавателем УПК. И с той поры участвую в обучении специалистов и наших работников в управлении по подготовке, переподготовке и повышению квалификации кадров РУП «ПО «Белоруснефть».

Арнольдович или Федорович?

Отца звали Арнольдом Игнатьевичем. Но он не любил это имя. Не знаю почему. Может быть, оно было созвучно Адольфу, а это было тяжелым воспоминанием для тех, кто застал и пережил войну. Все звали его Федор. Только бухгалтерия, начислявшая деньги, и отдел кадров знали, что он – Арнольд. Однако 95% на предприятии называли меня вначале не иначе как Александр Федорович, и я охотно отзывался. Что удивительно, даже все родные, близкие называли отца ни Арнольдом, ни Федей, а на иностранный манер – Фредей. Когда я брал телефонную трубку, и голос в ней просил позвать Фредю, я не сомневался – звонит близкий человек.

Время идет. Отца уже нет. В РУТТ он отработал порядка четверти века. Осталось ещё несколько человек, которые обращаются ко мне до сих пор не иначе как Федорович. И я охотно откликаюсь. Они сейчас тоже дорогие моему сердцу люди.

В жизни главное – процесс

Меня абсолютно не интересовали стихи, но, когда взял в руки сборник Маяковского, впечатлился. У этой «железобетонной» личности оказались замечательные произведения. Например, поэма «Владимир Ильич Ленин».

«Потолок

на нас

пошел снижаться вороном.

Опустили головы –

еще нагни!

Задрожали вдруг

и стали черными

люстр расплывшихся огни»...

Строчки врезались в память. Знаю, как ругали поэта за своеобразный стиль – лесенку, а сейчас она – классика. Как-то мне сделали замечание за такую подачу стихов, сказали, что Маяковскому можно было, он – великий, а мне – нет. А я ответил: извините, конечно, но, может быть, у меня всё впереди, и я со своей лесенкой стану первым и тоже великим (смеётся. – Прим. авт). Нравился Иванов со своими шаржами-малявочками, Твардовский и Высоцкий – всегда. Хард-рок, его классика тоже вызывали у меня бурю эмоций. Помните группы «Роллинг Стоунз», «Дип Пёрпл», «Юрай Хип». Я даже пытался научиться игре на гитаре. Но, увы. Хотя, как сказал один музыкальный педагог, проработавший с одним известным певцом, за десять лет можно научить играть и петь даже медведя.

Придя после армии, продолжил занятия спортом. Молодость – это такое прекрасное время, когда ты «всеяден» и, кажется, можешь всё.

Играл в шахматы за сборную РУТТ. Много лет занимался карате, рукопашным боем. А потом понял, что всё это сопутствующие условности. Главное – жизнь, сам процесс, а не какой-то маяк застолбить в ней и всю жизнь потом гордиться промежуточным достижением.

После сорока я стал несколько степеннее: семья, дети, работа. Когда появлялось время, в голове стали звучать строчки стихов. Как-то объединение проводило поэтический конкурс. Вот мне начальник и сказал: хватит на меня «пасквили» писать, у предприятия юбилейная дата – напиши достойное произведение. Я и написал серьезное стихотворение – мини-поэма «Первопроходцам» – и победил в конкурсе. Получил большое удовольствие от проделанной работы и полученной премии.

Моя семья – моя обитель

Моя семья – это мой мир, моя обитель, где душе легко, комфортно и уютно. Супруга Ирина Васильевна – первый слушатель и критик моих стихов. Иногда такие советы подбрасывает, что с жару – на мороз. Она тот человек, с которым всегда хочется быть рядом. У нас двое детей: Саша и Виолетта. Когда подрастали, мы много времени проводили вместе, читали, обсуждали, путешествовали… Всегда прислушивался к их мнению. В какие-то моменты ловил себя на том, что хочется, чтобы так было вечно… Но чудес не бывает. Они уже достаточно взрослые. И им на себя порой времени не хватает.

Ну, а творческое дитя?

Дата рождения литературного кафе – декабрь 2013-го. За это время зрителю было представлено более 50 абсолютно разных литературно-музыкальных программ. Только о творческом наследии Владимира Высоцкого мы сделали их семь. Кстати, зал кафе «Черное золото» в ДКиТ «Нефтяник», где проходили большинство вечеров и концертов, всегда был полон. Костяк «Литературного кафе» – Александр Милов, Сергей Комиссаров, Ирина Хомицевич, Игорь Залесский, Николай Арбузов, Геннадий Лаханский, Юрий Павловский, Оксана и Дмитрий Козелько, Николай Митькин. На репетициях спорим, общаемся, работаем скрупулезно, «до хрипа» над каждой программой, над каждым номером. Нашему развитию пока мешает эпидемиологическая обстановка, но мы вместе со всеми выдержим и ещё не раз встретимся.

Александр БАРАНОВСКИЙ

Мне никогда опять не будет

 тридцать три,

Оставил позади давно я эту дату.

Тогда мне не было преграды на пути:
Всё нипочем,

 как перед дембелем солдату.

Не буду спрашивать себя:

 «Что делать мне?»

Удел мой в жизни этой ясен и понятен:

Уже не хочется быть

 впереди на острие

И биографию иметь без лишних пятен.

Я не спрошу:

 «Кто виноват?! Куда идти?» –

Ведь сам петлял,

 пыль поднимая на дорогах.

Встречал не раз я виноватых, что правы,

И правых тех,

 кто без вины сидел в острогах.

Мне не предложат никогда

 взойти на крест

И быть публично

 перед миром всем распятым.

Кому мешаю, тот меня втихую съест,

Есть у меня надежный враг

 и друг заклятый.

Стрелять в меня уже не станут за стихи,

Не бросят вызов на дуэль

 у Чёрной речки,

Но прошипят, что есть и у меня грехи,

Мне вслед двуличные

 и злые человечки.

Мне в жизни больше

 не увидеть тридцать три,

Как дважды в реку не войти

 по всем канонам,

Но знаю: душу мою вздыбят на кресты

Живущие не по божественным законам!