Речицкие правоохранители. Капитан милиции Екатерина Ярец: «Мне бы хотелось, чтобы люди бережнее относились к своим близким»

О том, кто чаще всего и по каким причинам появляется в соцсетях с пометкой «Разыскивается», мы поговорили со старшим оперуполномоченным отделения разыскной работы криминальной милиции РОВД капитаном милиции Екатериной Ярец.

Екатерина окончила Гродненский аграрный университет, получила профессию агронома. Затем отработала два года в Холмече. И когда заканчивалась отработка, её брат – Сергей Капранов (также герой одного из наших материалов ко Дню милиции) – предложил пойти работать в РОВД. На сомнения девушки, что это совсем другая сфера и она ничего в ней не смыслит, ответил: «Не волнуйся, тебя всему научат». Всё взвесив, Екатерина решила попробовать и отправилась на первоначальное трехмесячное обучение в Минск.

Из агронома в стрелки

– На учебу я уехала в августе 2012-го. Помимо прочего, нам преподавали боевые приемы, стрельбу. Выяснилось, что я метко стреляю. Хотя первое время было страшновато. Нам ставили патрон на мушку пистолета Макарова, чтобы рука не дрожала, так и училась. А потом, когда я начала набирать отличные баллы по меткости и меня стали хвалить преподаватели, почувствовала азарт. И даже теперь, когда раз в месяц выезжаем на стрельбища, это мое любимое.

В РОВД я пришла на должность младшего участкового. Меня приставили к старшему инспектору разрешительной работы – человеку, который оформляет разрешения на оружие для охотников, продляет их при необходимости. Там отработала два года. После меня поставили на взыскание штрафов с должников: я поднимала административные протоколы, печатала постановления в отдел принудительного исполнения Речицкого района и не только.

А потом, в 2015 году, замначальника розыска Геннадий Петрович Малютин предложил работу в его отделе. Я как раз проходила переподготовку в кооперативном институте в Гомеле и получала юридическое образование, с которым уже могла перейти в другую службу. Поехала на сессию, прошла военно-врачебную комиссию и перевелась в уголовный розыск.

Пропавшие и ненужные

– Когда началась работа с пропавшими без вести?

– В марте 2020 года мне предложили перейти в отделение разыскной работы на линию без вести пропавших. И вот здесь я поняла – моё. Сейчас, как только поступает звонок на 102 в дежурную часть, что кто-то пропал, я с головой окунаюсь в поиски, отрабатываю соцсети, размещаю объявления, обзваниваю и обхожу возможных свидетелей, места, где человек потенциально мог бы находиться или где, возможно, есть информация о нем.

Когда я пришла, в отделе числилось 52 без вести пропавших прошлых лет. Кого-то из них мне удалось найти: мужчина уехал в октябре 2017 года в Российскую Федерацию на заработки. Была информация, что произошло ЧП – его сбросили с электрички в Серпухове, потерял обе ноги. Об этом сообщили матери, которая затем и подала в розыск. Делали неоднократные запросы, но приходили одинаковые ответы: такой в больницы региона не поступал. Я связалась с российскими волонтёрами поискового отряда «Лиза Алерт» – они молодцы, быстро подключились и нашли человека. Жив, приютили добрые люди, зарабатывает чем придётся, чаще всего просит подаяние, но в общем-то неплохо себя чувствует. С ним пообщались и узнали, что, когда случилась беда, врачи связались с матерью и спросили, приедет ли она его, уже инвалида, забрать. На что она ответила отказом. Мужчине сообщили, что он, получается, никому не нужен, и он решил остаться в России, перестав выходить на связь. Я пригласила его мать в отделение, чтобы сообщить информацию о сыне и передать его контакты. Женщина рассказала, что тогда у нее не было возможности ему помочь, но сейчас с ним свяжется. Насколько я знаю, она ему все-таки позвонила. Но даже несмотря на такой исход, у меня была гордость – я все-таки нашла человека, да еще живого!

Есть категория лиц, которые подают в розыск лишь бы поделить имущество, вступить в наследство. И таких на самом деле много. Например, кто-то 20 лет назад уехал из страны, устроил личную жизнь и не хочет поддерживать отношения с родственниками, которым тоже до него нет дела. А когда речь заходит о продаже квартиры, они идут в милицию: мол, найдите. Почему же вы до этого не общались? 20 лет вам этот человек не был нужен, а тут...

…или нужные, но сбежавшие

– Есть и чересчур бдительные жены, которые, условно говоря, звонят и сообщают: «Муж ушел полчаса назад в магазин и не выходит на связь. Я волнуюсь!» Мы, естественно, выбываем на место, но чаще всего человек обнаруживается моментально и очень удивляется, что уже в розыске: мол, с другом встретился, заговорились, не слышал звонков.

А есть и просто категория любителей отдохнуть от навязчивых жен, мужей или родителей, уйдя на несколько дней в запой. Встречались ли среди них женщины? Да, на моей практике было уже четверо.

Есть и те, кто бросают жен и детей и даже не объясняются, не говорят, где они и что с ними. Например, не так давно гражданин уехал в Россию, и, когда мы его нашли по заявлению сожительницы, он ответил, что к ней и трем детям возвращаться не желает и место нахождения просит не передавать. Если человек совершеннолетний, мы не имеем права раскрывать информацию о нем без его согласия. Можем только сообщить, что жив и здоров.

Однако из-за того, что у этого речичанина трое детей, он скоро перейдет в категорию алиментщиков и снова попадет в розыск… Так как наш отдел работает также с розыском госдолжников, преступников и тех, кто не уплачивает алименты. Мы с коллегами взаимозаменяемы, и, когда у меня нет текущих материалов, я тоже отправляюсь с ними по адресам.

Так, один алиментщик прятался от нас за спинами трех женщин: то в квартире у матери, то у сожительницы, а то и дочери, на содержание которой он как раз и не платил алименты. Дочь выросла, вырос и огромный долг, из-за которого мужчина был приговорен судом к ограничению свободы без направления в учреждение исправительного типа. Ему нужно было ходить отмечаться, чего он не делал и был объявлен в розыск. В итоге задержали его в квартире сожительницы – пришлось часа полтора стоять под дверью: они тихонько ходили там, переговаривались, но не открывали. Мы нашли телефон брата этой женщины и объяснили ситуацию: мол, в квартире вашей сестры укрывается человек, которого разыскивает милиция, нужна помощь. Брат оказался человеком адекватным, и выяснилось, что это вообще его квартира. Он приехал, открыл дверь своим ключом. Мы зашли, а эта парочка вдвоем сидит на кухне и выпивает. Очень они тогда удивились.

Мужчина в тельняшке на чердаке

– В марте 2021-го на чердаке многоквартирного дома обнаружили тело мужчины. Тело уже успело мумифицироваться. Криминальная версия смерти не подтвердилась. Удалось установить его личность?

– Да, но это заняло несколько месяцев. Изначально мы проверили ДНК по базе данных, но там его не было. Опросили жильцов дома, они погибшего не узнавали. Говорили с людьми в этом районе: мужчина был в тельняшке, может, кто-то визуально запомнил. Появились данные по одному. Пришли, проверили, человек, к счастью, оказался жив.

Поиски затянулись. Через какое-то время, параллельно с этим делом, мы получили информацию о без вести пропавшем жителе одного из населенных пунктов Речицкого района. У него была непростая судьба. Парень жил здесь с матерью и отчимом, но потом мать с отчимом развелась и переехала вместе с сыном в Российскую Федерацию. Там он познакомился с девушкой, поженились и уехали жить в Германию. Но через какое-то время расстались: как рассказала бывшая жена, мужчина выпивал, на этой почве были конфликты. В результате он вернулся в Речицкий район к отчиму. Тот его принял с условием, что пасынок не будет пить. Однако молодой человек все-таки сорвался, и ему пришлось уехать в Речицу. Здесь стал скитаться, просить подаяние – его неоднократно видели в центре возле магазинов. Продавцы говорили, что был тихим, спокойным, если просили уйти, сразу уходил.

Мы взялись за поиски. Сделали запрос в Россию, оказалось, что парень совершил там кражу и был занесен в базу. И что ДНК совпадает... с найденным на чердаке телом. Чтобы убедиться, что это он, попросили мать отправить на ватной палочке свою ДНК экспресс-почтой. Полное совпадение. В итоге мама с братом все-таки забрали его останки из морга, где они пролежали около семи месяцев. Парню было чуть более 30 лет.

И в такой ситуации мне жаль родных, но, с другой стороны, они уже знают, что с их близким человеком. А есть те, у кого родственники по 20 лет в розыске, и их судьба, к сожалению, неизвестна. Ведь неизвестность она же съедает: человек то надеется, то отчаивается…

– Сколько сейчас без вести пропавших?

– Все такая же цифра – 52. Из них где-то 25–30 – это те, кто уехали работать в Российскую Федерацию, около восьми – те, кто отправились в лес и пропали. Порядка четырех – это те, кто содержались в Макановичском доме-интернате и покинули его самостоятельно. Остальные просто ушли из дома, и пока, где они, неизвестно.

В год мы регистрируем более 100 человек. Многих, конечно, удается найти. Если по истечении 10 дней человек всё еще в розыске, передаем материал в Следственный комитет о возбуждении уголовного дела и заводим свое разыскное дело. По ним у нас и идет статистика. В прошлом году я завела 13 таких дел, из них всё еще в розыске только двое. А так подавляющее большинство находим в течение 10 дней.

Многие сами пишут или звонят после того, как я размещаю их фото в соцсетях: «Уберите, пожалуйста, фотографию, со мной все в порядке». Но пока они не придут и я не поговорю с ними лично, удалить из розыска официально не имею права. Например, одного так все время мама разыскивала. А он приезжал с заработков и уходил из дома к другу, чтобы спокойно там пить-гулять. Уговорила его хотя бы звонить матери, чтобы не волновалась.

– В зарубежных фильмах мы видим, что полиция ждет три дня, прежде чем начать поиски человека. В Беларуси так же? И от кого принимаются заявления?

– Нет, мы не ждем три дня. Как только нам заявили лично либо позвонили на линию 102, начинаются поиски. И вовсе не важно, кто заявил: сосед, брат, сват. Конечно, перед тем как обратиться в милицию, стоит обзвонить всех родственников и знакомых и убедиться, что человек действительно пропал. Ну и, естественно, мы разыскиваем только граждан Республики Беларусь или тех, кто пропал на её территории.

– Хорошо, когда люди находятся живыми и невредимыми. Но вы сталкиваетесь и с морально тяжелыми ситуациями. Удается отвлекаться?

– Признаюсь, полностью отключаться редко удается: даже дома я прокручиваю в голове, что еще могу сделать, куда обратиться, за что зацепиться, чтобы найти человека. Потому что не за всеми, но за многими пропавшими стоят их близкие, которые волнуются, ждут.

– Исходя из историй, рассказанных вами, напрашивается вывод: исчезают из дома, как правило, те, у кого в семье не самые лучшие отношения?

– Наверное, так и есть. Поэтому мне бы хотелось, чтобы люди бережнее относились к своим близким. Чтобы видели, в каком состоянии их любимый человек, может, ему нужна помощь. Да и в любом случае, если дома комфортно и тебя там понимают, – никуда уходить не захочется.