Люди земли Речицкой. Александр Москалёв: «С детства появилась цель – только ВДВ!»

Случалось, что вокруг уверяли: ваша мечта не сбудется? Мол, не судьба. У героя нашей публикации – да. Однако он доказал, что если чего-то действительно искренне хочешь, добьешься, несмотря на преграды. Знакомьтесь, Александр Москалёв, подполковник запаса и ветеран ВДВ.

– Александр Михайлович, расскажите, как оказались в воздушно-десантных войсках?

– Сам я из Речицкого района, родился и вырос в Белом Болоте. Многие ребята из деревни служили в ВДВ. До армии это были сельские шебутные хлопцы, а после службы – серьезные, солидные мужики. Поэтому с детства появилась цель –
только ВДВ! Однако, когда пришло время призываться, в Речицком военкомате мне сказали: «Худенький, маленький, не подходишь».

Решил поступать в Ленинградское общевойсковое училище, чтобы все-таки попасть в нужные войска. Но там не прошел по конкурсу. Тогда же мой одноклассник поступал в Воронежское авиационное училище. Нам давали экзаменационные листы с указанием сданных экзаменов и балов. С этим экзаменационным листом я мог поступить, если проходил по конкурсу, в любой вуз. Но я не хотел в любой. Мой же одноклассник с этим листом поехал в Гомель, и его зачислили в БИИШТ (сейчас Белорусский государственный университет транспорта. – Прим. автора). Мама мне говорит: «Сынок, вы экзамены вместе сдавали, его вон зачислили. Тебе ж тоже какие-то бумаги давали?». Она мечтала, чтобы я поступил в популярный в то время сельхозинститут в Минске, получил направление от совхоза и вернулся работать домой. Я включил дурака, сказал, что ничего не давали, и я, как друг, не смогу – мечта о ВДВ не отпускала.

В итоге меня призвали в ракетные войска, служить в части под Осиповичами водителем – перед этим я отучился в ДОСААФ на категории «В» и «С».

Служить я начал 14 ноября 1984 года, и, когда восемь месяцев срочной службы стали подходить к концу, написал рапорт, что хочу поступать во всё то же Ленинградское училище. Но планы изменились: учитывая, что я возил начальство, ехали мы как-то с начальником финансовой службы в Минск, и он мне: «Слышал, хочешь в Ленинградское? Но ты не знаешь службы, подумай. Лучше отвечать за десять сейфов, чем одного солдата в подчинении. Поступай лучше на финансовое в Ярославль, оно одно такое на весь СССР. После окончания можешь служить хоть в морфлоте, хоть в ВДВ». Я подумал-подумал, тем более сестра училась на бухгалтера, посоветовался со своими и переписал рапорт. В итоге в июне поступил в Ярославское высшее военное финансовое училище (теперь – Военный финансово-экономический институт. – Прим. автора). Нас по белорусскому округу набралось только 11 человек, экзамены сдавали в Марьиной Горке. Учился четыре года: в караулы ходили, на зарядку вставали, всё как положено, а попутно получали образование. Подходит дело к выпуску, у меня спрашивают, куда хочу направление. У меня один ответ – только в ВДВ! Так я попал в военную часть в Литве, куда поехали уже вместе с женой.

35 лет брака и общая реальность

– Откуда ваша супруга, как вы встретились?

– С женой Валентиной познакомились еще в школе: она сама из деревни Черное, их восьмилетку когда закрыли, в 9-10 классе она перешла к нам. Поженились
8 июля 1989-го и до сих пор вместе. Расписались, получается, сразу после училища и отправились в Литву как молодая семья. Я тогда был лейтенантом. Условия поначалу, конечно, были так себе: две железные солдатские кровати, сдвинутые вместе. Потом дали телевизор, холодильник, мы стали обживаться. В 1990-м родился сын Миша.

Когда распался Союз, в 1993 году мы уехали из Литвы. Меня направляли в Омск, но жена сказала, что туда не поедет, мол, далеко и холодно. А у меня был друг Коля Чуриков, и он попросил подбросить его в аэропорт в Минске, чтобы встретить тёщу. Тогда я решил заехать в Министерство обороны с вопросом о переводе. Доложил, кто я, какое образование, где служил. На то время начфины были на вес золота, тем более в ВДВ. И мне подписали направление в Витебскую 103-ю гвардейскую бригаду (сейчас Витебская отдельная гвардейская воздушно-десантная бригада. – Прим. автора) начальником финслужбы зенитного дивизиона. Дали общежитие, зарплата была 15–20 долларов. Как и всем тогда, приходилось тяжеловато.

В 1997-м меня повысили и перевели в Боровуху-1, что между Полоцком и Новополоцком. Её тогда называли столицей ВДВ, даже гимн ВДВ «Голубых беретов» «Синева» был исполнен впервые именно там.

– В чем, на ваш взгляд, секрет долгой совместной жизни с супругой?

– Скажем так, я деревенский парень, и она деревенская девушка, росли в одинаковых условиях. Какие ценности ей родители закладывали, такие и мне: работа, честность. Моя мама всегда говорила: «Поле крадзе – лес бачыць, лес крадзе – поле бачыць», так и вырос с этим убеждением. Что еще объединяет? Любим рыбалку, грибы, природу – у нас такие места в Чёрном красивые! Ну, и огород садим: выращиваем всё, начиная от картошки-огурцов-помидоров, заканчивая арбузами-дынями.

Вообще, что я скажу: надо всегда оставаться человеком. Я ж не отрицаю, что были разные ситуации, жизнь прожить – не поле перейти. Но на уважении и любви его пройти всё-таки легче.

– Как воспитывали сына, чему главному учили?

– Он окончил институт МЧС, тоже узнал, что такое погоны, дисциплина. Вырос откровенным, настоящим мужчиной, труда не боится, умеет все делать своими руками. С малолетства был со мной, в военном кругу, уверен, это повлияло только
в лучшую сторону.

90 прыжков с парашютом и семейная любовь к небу

– Помните свой первый прыжок с парашютом?

– Да, получил под зад, как и положено. В Литве у меня был куратор – замкомандира батальона по воздушно-десантной подготовке, между собой мы его называли дядя Коля. Сразу была предпрыжковая подготовка: три прыжка делали с вышки. Я не робкого десятка и знал, куда иду, стремился в ВДВ, но на вышке, когда ветер её закачал, стало жутковато. За три-четыре секунды в свободном падении, пока не открылся основной купол парашюта, вся жизнь промелькнула перед глазами. Так вот, возвращаясь к первому прыжку. Дядя Коля специально поднялся со мной в воздух контролирующим – когда «борт прыгает», его задача была проверить карабины, проследить, чтоб все вышли как надо и в нужном порядке. Но если остальных он просто хлопал по плечу, давая команду отделиться, то только я сказал, что готов, и стал на рампу, почувствовал та-а-а-акой удар сапогом сзади… И я полетел. Как потом узнал, бойцов обычно «крестят» после прыжка на земле, подбивая парашютом, а офицеров вот так, прямо в воздухе, чтоб не нарушать субординацию.

За 90 совершенных прыжков всякое случалось. Помню случай в Боровухе. Хоть я и занимался финансами, боевая, физическая и тактическая подготовка – это всё обязательно. За год по службе я должен был совершить шесть прыжков с парашютом. Чтобы всё успеть и не особо отрываться от основной работы, как-то я полетел с первым бортом. Он еще назывался проверяющим, так как на нем проходила пристрелка: какой ветер, облака. И вот мы в небе. Как самому невысокому мне предстояло прыгать последним. Почему? Потому что если тот, кто выше и крупнее, совершит прыжок после меня, он легко догонит в воздухе, и можем столкнуться. Так вот, выхожу из самолета, и тут меня подхватывает поток ветра и несет на поле, где пасется скот. Приземляюсь, на запаске меня тянет по земле. А учитывая, что это пастбище с коровами, везде, сами понимаете, результаты их жизнедеятельности. В общем, измазался я весь, благо, что был на своей машине и быстро поехал домой переодеваться. Форму свою всегда любил, держал в идеальном состоянии. Поэтому такое приземление запомнилось надолго.

Семья моя тоже побывала в небе. У нас занимались спортсмены-парашютисты, и они поднимались на самые большие высоты, чтобы акробатику тренировать и всякое такое. Супруга с сыном как-то полетели с ними. Что интересно, я максимально поднимался на 2700 метров, а они с сыном – ему тогда около четырех лет было – на все 3200 метров.

Затем обстоятельства так сложились, что перед тем, как Мише идти в школу,
в 1996 году, они с женой вернулись к родителям. Я стал искать место поближе к Речице. Подвернулось в Гомеле во внутренних войсках. Но меня не хотели отпускать, хоть я и уговаривал, мол, семейная ситуация, поймите. Ни в какую. Тогда я говорю: «Украду пару пачек денег, напишу рапорт, и увольняйте по статье!». Вопрос в том, что с волчьим билетом меня бы нигде не приняли, и на новом месте тоже. Но я был готов на всё. Куда ж деваться? В общем, пришлось оформить матери группу по инвалидности, чтобы вернуться к жене и сыну на законных основаниях, для ухода за родителями. Обошлось без криминала.

По итогу я отслужил в Гомеле в войсковой части 5525 с 1997-го по 2016 год и оттуда вышел в отставку по выслуге лет в звании подполковника и с должности помощника командира бригады по финансовому обеспечению.

– Какие задачи перед вами стояли по финансовой службе?

– Накормить, обуть солдата, коммуналку оплатить, обеспечить текущий, капитальный ремонты, денежное довольствие солдат-офицеров, заработную плату гражданского персонала плюс технику, пятое-десятое. Всё это работа начфина. Найти подешевле, свести дебет с кредитом. Так было во внутренних войсках, в Министерстве обороны свои внутренние централизованные поставки, специфика другая, хоть суть и схожая.

Что хочу сказать: я всегда служил для солдата и солдату. Потом уже шли прапорщики, офицеры. Ведь солдат, по сути, еще ребенок, только от мамки оторванный. И из него надо сделать мужика, не ущемить где-то, обеспечить. Ведь всё строится на солдатах. Кто изначально защитник Родины, кто на передовой? Он, солдат. Важно, чтобы все это помнили.