Речица и речичане. Пограничник из Ровенской Слободы Виктор Мурашко

Виктор Владимирович Мурашко хорошо известен речичанам как тренер, педагог отделения плавания Речицкого физкультурно-спортивного центра детей и молодёжи «Олимп». Интеллигентный, доброжелательный, но вместе с тем и требовательный, он пользуется любовью своих воспитанников и уважением их родителей, его ценят руководство и коллеги. Однако в судьбе этого сдержанного, скромного человека были два «огненных» года – его срочная служба проходила в пограничных войсках в далеком Афганистане.

Школьные годы

– Родился я в роддоме в Речице, но сам из Ровенской Слободы, – рассказывает Виктор Владимирович. – Там прошло мое детство, там я ходил в школу. Тогда она была одноэтажная, деревянная, находилась, где сейчас церковь. И в ней мы учились до седьмого класса. А в 1981 году была открыта новая школа – та, которая работает и сейчас. И мы настоящим парадом перешли в нее. Десять классов я доучивался там. Было у нас УПК: ездили в деревню Козье, учились на трактористов, а девочки – на поваров.

В первом классе я хотел быть космонавтом. А вообще жизнь у нас в деревне была насыщенная, интересная. Хватало и работы дома, и занятий в школе. В старших классах подобрались очень хорошие учителя, помимо своих предметов, они вели кружки, секции. Меня интересовал спорт, и в этом плане у нас имелся выбор: баскетбол, футбол, легкая атлетика. Бокс вел историк. Мастер спорта, между прочим.

Кстати, звание кандидата в мастера спорта по легкой атлетике я защитил именно тогда, в школе.

Десять классов окончил в 1985 году, поступать никуда не стал, знал, что пойду в армию. Более того, я туда стремился, хотел! Повестка пришла 23 октября – на мой день рождения…

Начало службы

Итак, 23 октября 1985 года мне исполнилось восемнадцать лет, и отметил я свой день рождения в зале военкомата. Военком вышел в зал и спросил:

– Есть тут те, кому нет восемнадцати? А кому сегодня исполнилось?

Я поднял руку.

– Поздравляю! – сказал военком.

В шесть часов утра нас посадили в автобус и отправили в Гомель. Там встретили пограничники из Средней Азии, была и комиссия. Особенно запомнился психолог: говорили, что офицер, но одежда на нем была гражданская. Зашел в кабинет, вижу – газету читает. Я присел на стул. Прошло минут пять в молчании, он убрал газету и говорит:

– Давай, подпишу! – и не спросил ничего.

Наверное, преследовал какие-то свои цели, может быть, проверял выдержку, терпение.

Из Гомеля на поезде мы поехали на Юг. Долго ехали, целую неделю. Я призывался в Серакс – это Туркменская ССР, там граничат три страны: Иран, Афганистан и Советский Союз. Курс молодого бойца проходили месяц. После этого отобрали пятнадцать человек – уж не знаю, по какому принципу, – и отправили в учебку в Алма-Ату, Казахстан. Учили нас четыре месяца, выпустили сержантами – командирами боевой машины (БМП, БТР). А после сержантской школы весной по распределению отправили в Пянджский погранотряд. Это Таджикистан, граница с Афганом.

На той стороне

Граница с Демократической Республикой Афганистан проходила по реке Пяндж. Пограничники на советском берегу так и говорили – «отправиться на ту сторону», то есть в Афганистан, за речку. Я писал рапорт с просьбой отправить меня служить туда. Многие писали.

Буквально через пару дней после рапорта меня отправили служить на точку «Талукан» – недалеко от одноименного города на севере Афганистана, провинция Тахар. Это в нескольких десятках километров от советских рубежей. Наши пограничные блокпосты и передовые базы стояли своеобразным заслоном, фильтром вдоль границы. Мы охраняли колонны, охотились на караваны с контрабандой из Пакистана: оружием, наркотиками. Я служил в мотоманевренной группе № 2.

С нами служили в основном русские, белорусы, украинцы из Харьковской, Львовской областей. Один парень был речицкий – Олег Стороженко.

База наша располагалась в бывшем саду местного бая (помещика). Сохранились там кое-какие постройки, но мы жили в землянках с крышами из накатанных бревен. Всего человек сто пограничников плюс боевая техника. Два ряда колючей проволоки, мины, сторожевые посты вокруг точки – мы охраняли сами себя. Питание, досуг, гигиена – всё организованно, были у нас свои повара, готовили вкусно. Если ехали на выезд, то с собой выдавали специальные сухие пайки на три дня. Очень калорийные. Разогревались при помощи таблетки сухого спирта. Съешь несколько ложек каши из жестяной банки и сытый. Хлеб – проспиртованный, чтобы не портился.

Что касается боевой работы, выполняли поставленные задачи, вот и всё. Служба наша была засекреченная, долгое время никто не знал, что пограничники есть на той стороне. Поэтому и наградами нас не особенно жаловали. Но не за награды служили.

Из интересного: уже в Речице, после дембеля, как-то пригласили нас в Заречье в военную часть к ракетчикам. Там демонстрировали новейшие засекреченные образцы вооружений, например, автоматический гранатомет АГС. Ну, для меня это новинкой не было, мы таким пользовались довольно активно. Оружия и боеприпасов хватало, снабжали нас исправно.

А родители мои сразу не знали, что я служил в Афгане. Адрес-то у нас был советский, с той стороны границы, где базировался погранотряд. Мама узнала случайно. Я ей писал: всё хорошо, спокойно, кормят отлично, слушаюсь командиров, дружу с ребятами. А потом из колхоза нашего, Ровенскослободского, в погранотряд послали письмо: как, мол, служит наш земляк? Мне никто об этом не сказал, начальник штаба сам составил ответ, отправил, и его зачитали на общем собрании. Мама сознание потеряла, когда поняла, что я в Афганистане.

Возвращение

Увольнялся я тоже с Талукана. Помню, сидели в горах, ждали колонну из Союза, она почему-то замешкалась. Капитан-связист прибегает, говорит:

– Мурашко, собирайся, с тобой еще двое, летите в Союз!

– Как в Союз? – я до сих пор помню свое ошарашенное состояние.

Обратно в СССР отправляли, если сильно провинился, плохо зарекомендовал себя, это был позор.

– Домой летишь, дембель!

– Да не полечу я, тут ведь все ребята остаются, как я, – я даже сразу не понял, что мне сказали, не мог поверить.

Втроем с двумя ребятами из Украины мы полетели в отряд. С нами летел подполковник из особого отдела. Благодаря его протекции я сумел привезти домой дембельский альбом, хотя у многих ребят фотографии забирали. Все-таки пограничные войска относились к КГБ, в плане секретности всё было очень серьезно.

С Пянджа в Ашхабад ехали автобусами – много дембелей, из разных отрядов по паре-тройке парней. Потом сели в поезд до Москвы. Путешествие было долгим, проходило, как во сне, мы ведь попали в совсем другую жизнь, в другой мир. Привыкнуть было сложно.

Когда увольнялись, там было +30 градусов, жара. Нам с собой давали шинели, мы брать не хотели. Но когда в Москву приехали, то поняли, что теплая одежда очень кстати – столица СССР встретила нас настоящей метелью. Подняли воротники, натянули фуражки, ремешки – под подбородок, чтобы головные уборы не сдуло. На вокзале встретил нас патруль, проверили документы. Как узнали, что мы из Афгана, очень дружелюбно отнеслись.

Из Москвы я полетел в Гомель на самолете. Приземлились ночью. Почти полночь! Думал, переночую на вокзале, на поезде поеду в Речицу. Но попался настойчивый таксист, за двадцать пять рублей уговорил довезти меня прямо в Ровенскую Слободу. Поехал я сразу к бабушкиному дому, вышел из машины, постучал
в окно.

Там бабушка, дедушка, сестра младшая. Мы всю ночь проговорили, до самого утра!

А потом я начал потихоньку вливаться в гражданскую жизнь.

***

Стоит признать, и в гражданской жизни Виктор Владимирович состоялся вполне успешно. После армии пошел учиться на водителя грузового автомобиля, работал в ГАП № 7 на КАМАЗе, готовился к поступлению в Гомельский государственный университет на факультет физической культуры. Выучился, вернулся в Речицу, работал под руководством Александра Кожедуба в спортивном комплексе «Надежда» на Ритме, потом – в «Олимпе». Состоялась и семейная жизнь: выросли двое сыновей, работают и учатся. С женой Анной Вячеславовной всегда рука об руку, вместе и дома, и на работе: она тоже трудится в «Олимпе», медработником.

Ребята, которые посещают секции в «Олимпе», мало знают об афганском прошлом любимого тренера, и, увидев его в День воина-интернационалиста или на патриотических мероприятиях при параде, с полной грудью наград, сильно удивляются.

Герои живут рядом, пусть иногда они и не считают себя героями.