Деревни Речицкого района. Горновка: место для вдохновения

На вопрос о происхождении названия этого населенного пункта в Глыбовском сельсовете четкий ответ не смогли дать даже старожилы. Возможно, разгадку этого слова можно получить в «Толковом словаре» Владимира Даля, где «горновкой» называется пшеница.

В первый день зимы дорога в Горновку выглядела по-сказочному завораживающей. Зима, позаботившись о снежном наполнении природы загодя, вступила в свои права полновластной хозяйкой. По пути из Озерщины по обе стороны от дороги, словно в почетном карауле, выстроились вначале сосны, затем их сменили горделивые ели, а далее ровной шеренгой выстроились березки. И порой казалось, что они склоняют свои снежные шапки в учтивом поклоне.

Нина Стрижак – одна из старожилов Горновки. Родилась она в 1940 году и всю жизнь прожила в этой деревне.

– Горновка раньше была большая: 45 дворов, – рассказывает Нина Кирилловна. – Сейчас вот на зиму осталось всего восемь человек. Летом приезжают дачники, деревня немного оживает.

Жизнь кипела. В деревне нашей был колхоз «Серп и молот». Отец мой работал бригадиром, а мать – простой рабочей. В полукилометре от нас был торфозавод. Он просуществовал около 20 лет. Условия труда, естественно, были непростые. Торф поднимали, складывали вручную, технологий никаких не было. На нем работало много молодежи из близлежащих деревень. Для них были установлены два барака, где рабочие проживали весь год, за исключением зимы. С 15 лет я тоже ходила на завод, помогала грузить торф. В день мы с подругами лопатами загружали по 15 машин.

Неподалеку от завода находился панский сад Короткевича. Сам пан, к слову, репрессиям не подвергся, был жив, а мы детьми лазили в сад за яблоками, несмотря на то что он охранялся. К сожалению, ни сад, ни панский дом не сохранились.

Посередине деревни располагалась начальная школа, которую я посещала. Затем мы ходили на учебу в Подолесье – это километра четыре от нас. Еще через два года нас перевели на учебу в Глыбов, куда мы ходили пешком в любую погоду. Окончила восемь классов, в девятый уже не пошла. В семье было много детей, время – голодное. С тех пор только работала.

Клуба у нас не было, молодежь собиралась на улице. На заводе построили танцплощадку. Было интересно, многолюдно. В деревне у нас жил гармонист, и часто звуки гармони разлетались над всей деревней.

Отдыхать особо времени не было, помогали родителям по хозяйству. Ездили в Речицу на луг. Утром машина завезет, вечером заберет. А иногда летом и ночевали на этом лугу.

15 лет проработала дояркой. Есть орден Трудовой Славы III степени. За мной было закреплено 17 коров. За квартал я надоила с каждой коровы по 3000 килограмм молока. Шли на работу в полтретьего ночи. На ферму добирались мимо кладбища. Порой шли в метель по колено в снегу. Доили коров три раза в день. Помимо этого нам летом давали еще по десять соток свеклы, которую пололи, убирали и сдавали. Позже работала бригадиром. Дома держали две коровы, пять свиней, сдавали бычков. Нужно было учить детей.

У меня четыре дочери. Трое живут в Речице, одна – в Глыбове. Дети у меня хорошие, трудолюбивые. Каждые выходные приезжают ко мне. Звали переехать в город, но никуда из Горновки я не уеду.

Одна из дочерей Нины Кирилловны, Мария Галушко, работает ведущим специалистом в Представительстве «Гомельского областного управления Республиканского центра по оздоровлению и санаторно-курортному лечению населения» по Речицкому району.

– Из детства больше всего вспоминаются зимы, – рассказывает Мария Станиславовна. – Сейчас таких уже нет. Снега выпадало столько, что он доставал до крыши дома. Отец работал трактористом, так он расчищал дороги во всей деревне. Еще он для нас делал горки: у нас были салазки, лыжи, санки, и мы целые дни проводили на улице.

Я окончила начальную школу в Горновке, и после этого её закрыли. Учительница жила в соседней деревне, в Москалях. Зимы были суровые. Мама обвязывала нас шерстяным платком, но все равно мерзли. По пути из школы заходили к бабушке, которая жила посередине деревни. Она готовила нам суп, кашу, садила на печь, чтобы мы согрелись.

В пятый класс нас определили в Глыбовскую школу. Мы ходили туда пешком: семь километров напрямую через лес. Бывало так, что приходилось идти одной. Было страшно, что могу перепутать дорогу и пойти не туда. На выходе из леса было болотистое место, где всегда стояла вода. Наши родители сделали из досок небольшой мостик. Он проседал, и я боялась, как бы не упасть в воду. На зиму нам выделили общежитие на территории Глыбовской школы. Родители приезжали на санях, запряженных лошадью, укутывали нас в солому и везли домой. Замерзали по пути ужасно.

Когда стали постарше, учились во вторую смену. И приходилось возвращаться домой зимой в темноте через лес. Родители шли к лесу с фонариками километра два-три и ждали, когда мы выйдем из леса. Иногда мы даже слышали вой волков. Порой казалось, что где-то вдалеке светятся волчьи глаза. В классе девятом для нас уже начали осуществлять подвоз. Стало полегче.

Клуба в деревне не было, поэтому организовывали досуг своими силами. В школу привозили кино. В классе на школьную доску вешали простыню, а сельчане сидели за партами. Наш отец очень любил кино и брал нас с собой. Смотрели в основном военные фильмы. В этой же школе проводили свадьбы, точнее танцы. Во дворах ставили столы, а в школу приходили танцевать.

На лето приезжали к бабушкам внуки из Москвы, Калининграда. Приходила молодежь из соседних деревень: Володарска, Первого Мая. На улице выставляли музыку, организовывали танцы, устраивали посиделки. Вначале возле одного дома, в следующий раз – у другого.

Нам было весело. Хотя и работать приходилось немало. У родителей были большие участки. Помимо этого участвовали в заготовке сена. Делали все сообща. Вначале дружно помогали одной семье, на следующий день шли к следующей. С четвертого класса помогали родителям на ферме. Уже в начальном классе я могла подоить четыре коровы за один раз.

Речки у нас не было. Имелся лишь искусственный водоем, где мы могли искупаться или постирать белье. Любили ходить за грибами, ягодами. Порой молодежью договаривались не ложиться спать, а затем поутру сразу идти в лес.

 Самым значимым праздником в деревне была Троица. Нам родители всегда покупали к ней новые наряды. Очень ждали этот праздник, потому что знали, что появится новое платье или обувь. Обязательно из города приезжали родственники. К этому празднику тщательно готовились. По всей деревне разносились звуки гармони. Возле каждого дома устраивали танцы, потом ходили друг к другу в гости.

Когда ушла в самостоятельную жизнь, в Горновку приезжала каждые выходные, потому что нужно было помочь родителям. Во время отпуска помогала делать ремонт. Очень тянуло в деревню. Все праздники, юбилеи отмечали в деревне. Потом постепенно начали отвыкать, понравилась городская жизнь. Сейчас в Горновку приезжаю раз в две недели. Каждый раз накатывают воспоминания. Обязательно прохожу по деревне, смотрю, что изменилось. Многие из бывших жителей, выходя на пенсию, возвращаются в Горновку, в родительские дома. Отрадно, что в деревне сейчас мало пустых домов.

Непосредственное отношение к Горновке имеет и современная белорусская писательница Оксана Хващевская.

– У меня в Горновке жила моя прабабушка Антонина Колесникова, которая родилась в 1906 году и всю жизнь прожила там, – вспоминает Оксана. – В этой же деревне появилась на свет моя мама, в общем, несколько поколений моей семьи тесно связаны с этим населенным пунктом.

Мы с сестрой проводили там все каникулы. Когда не стало бабушкиного домика, я приезжала к маминой тете, с которой были близки.

Когда я была подростком, то любила залезать на лестницу, ведущую на чердак, и смотреть на простирающиеся просторы. Особенно мне нравился осенний пейзаж, и я все думала, как бы было здорово покататься по этим полям, лесам верхом на лошади.

Вспоминается, как мы пололи картошку, ходили в лес. Домик был маленький, места на всех не хватало, поэтому, когда мы приезжали, нам организовывали спальное место на полу, неподалеку от грубки. Бабушка переделала детскую коляску, чтобы возить на ней воду, так мы с сестрой катались на этом самодельном устройстве как на самокате.

Так как клуба в деревне не было, то главным местом сбора местной молодежи являлась территория бывшей школы-четырехлетки. Там росли сливы, висел гамак. И на стыке столетий это было место сбора молодежи. В пору молодости моей мамы собирались у кого-то дома. Например, у Хоменка, где был проигрыватель. Когда у кого-то появился первый телевизор, то чуть ли не всей деревней приходили и смотрели новости. Много людей собиралось, когда привозили в деревню фильмы.

О том времени у меня сохранились очень теплые чувства, и мне хочется максимально точно передать их в своем новом романе «Её рай и ад». Книга о том времени, когда были живы мои бабушки, дедушки, а деревня ежедневно наполнялась жизнью, смехом. Это было лучшее время и место. Вообще во всех моих книгах, если речь заходит о деревне, прототипом ее является Горновка.

На том месте, где стоял дом моей прабабушки, я решила возвести свой собственный дом. В какой-то момент мне стало больно, что участок, где жила моя бабушка, зарос акацией. Мне захотелось все это расчистить, посадить там сад. Обустроить веранду, где за столиком можно было бы сидеть с ноутбуком и писать романы. Так родилась еще одна мечта, и потихоньку она осуществилась. Пока я там постоянно не живу, но, приезжая, черпаю вдохновение. Горновка – это место, которое дает мне силы.