36 лет со дня аварии на ЧАЭС. Юрий Кривонос: «Свои обязанности выполняли с полной ответственностью»

26 апреля 1986 года – день Чернобыльской трагедии, чёрная дата в календаре. Хорошо помню, как несколькими днями позже, 1 мая, стояла школьницей в колоне демонстрантов под жгучим солнцем. И никто из нас тогда не подозревал, что все мы стали заложниками страшного невидимого врага – радиации. И были те, кто смело шел в зону, чтобы ликвидировать последствия аварии на ЧАЭС, рискуя собственным здоровьем, жизнью. 600 тысяч ликвидаторов принимали участие в тушении пожаров и расчистке пострадавших территорий. Среди них – наш собеседник Юрий Кривонос.

В прошлом – десантник, служивший в составе десантно-штурмового батальона в Чехословакии, затем в Беларуси, Юрий Анатольевич в 1986–1992 годах был старшим техником самостоятельной военизированной пожарной части г. Брагина. Служил в звании старшего прапорщика внутренней службы.

Брагин находится в 30-километровой зоне отчуждения, но город не был отселён. В то время полностью либо частично отселили более трех с половиной тысяч населенных пунктов, почти 500 из них исчезли с лица земли. Те, что находятся в Брагинском районе, как и сам город, обслуживала эта пожарная часть. Некоторые деревни располагались на краю десятикилометровой зоны, которая была обнесена колючей проволокой и находилась под сигнализацией. Работали и на границе Хойникского и Наровлянского районов. График был такой – десять суток на объектах, двадцать отдыха.

В первые дни после взрыва реактора на ЧАЭС в обязательном порядке принимали таблетки йодида калия, чтобы защитить щитовидную железу от накопления радиоактивного йода-131.

Для справки. В результате Чернобыльской аварии в окружающую среду попали радиоактивные вещества, в том числе изотопы урана, плутония, йода-131 (период полураспада – 8 дней), цезия-134 (2 года), цезия-137 (30 лет), стронция-90 (28,8 лет). Загрязнение территории Беларуси составило 23% общей площади страны. В течение первых месяцев после катастрофы йод-131 полностью распался, однако йодный удар привел к патологиям щитовидной железы. Для того чтобы попасть в 30-километровую зону, нужно было пройти через пункт специальной обработки. При въезде дозиметром снимались показания, чтобы зафиксировать уровень радиации, с которым человек въезжает в зону. Выдавали спецодежду. При выезде она утилизировалась, технику мыли, люди принимали душ, а затем также делались замеры накопления радиоактивных элементов. В Брагине и на прилегающих территориях регистрировалось по 300–330 миллирентген в час. Для сравнения: при воздействии в течение нескольких часов безопасным считается излучение на уровне не более 1 миллирентгена в час. Спасатели постоянно носили с собой дозиметры.

Юрий Анатольевич вспоминает, как вскоре после аварии помогали в эвакуации скота из отселенных деревень. Людей тогда уже вывезли, а коровы, птица, домашние питомцы остались на месте. Особенно жалко было коров, которые стояли без дойки по нескольку дней. Скот отвязывали, сгоняли в кошары на колхозных дворах, куда приезжали специалисты из чистой зоны. Дальше уже они решали, что делать с животными, куда их отправлять.

Зловещую картину представляли собой пустые дома. «Заходишь на подворье, а кто-то так спешил, что даже не закрыл дом, – рассказывает Юрий Кривонос. – Там на столе еда 2-3-дневной давности. В комнатах – мебель, телевизоры, иконы. Всё на месте и всё отравлено радиацией. Бывало, что эти дома горели. Чтобы начался пожар, порой было достаточно и куска стекла. При попадании на него солнечных лучей происходило возгорание травы, и дальше уже огонь набирал силу».

Особенно страшен пожар на торфяниках. «Приезжаешь и видишь слабый дымок, но это совсем не значит, что тлеет небольшой очаг, – вспоминает Юрий Анатольевич. – Территория возгорания внизу, а там в ширину и в глубину могут быть десятки метров, охваченных огнём. Бывали случаи, что техника проваливалась, вытаскивали её с немалыми трудностями. Стояла очень сухая погода, приходилось рыть каналы к водным источникам, а также подвозить воду цистернами. Торф очень трудно потушить. Нужно обрезать края очага возгорания, чтобы не дать возможности для дальнейшего распространения. А потом заливать пожар и перемешивать торф, делая в этом месте что-то типа болота.

Тушили лес. Когда идет низовой пожар, ещё ничего. А вот верховые пожары в лесу представляют очень высокий уровень опасности. Даже если сыро, распространение огня по кронам идет со скоростью нескольких метров в секунду. По лесу движется сплошной поток огня. Стоит оглушающий гул и страшный жар. Делать заслон такому пожару нужно на приличном расстоянии и там встречать огонь».

Не стоит забывать, что горел лес, пропитанный радиацией, и с дымом она могла разноситься на огромные расстояния.

В зону приезжали сводные пожарные отряды, которые базировались на территории СВПЧ Брагина, а потом разъезжались по местам тушения пожаров. Было много спасателей из Речицы.

«Хотелось бы вспомнить людей, с которыми довелось тогда работать, – говорит Юрий Кривонос. – Это заместитель начальника Гомельского областного управления МЧС Пётр Салонин, мой наставник, начальник части в Брагине Геннадий Переварюха, сослуживцы Александр Молочко, Виктор Головачёв, Николай Кучер, Сергей Ермоленко. Последний является воином-интернационалистом. Из речицких пожарных частей приезжали Олег Багиров, Валерий Ласица, Леонид Кузьменок, из Гомеля Евгений Самцов. Непосредственно в первые дни работал вместе с Юрием Миткевичем, а также с Андреем Потоцким, уже ушедшим в мир иной».

Ликвидаторами были жена Юрия Анатольевича – Любовь Владимировна, являвшаяся начальником дезинфекционного отряда, и его отец Анатолий Степанович Кривонос, который в составе отряда газовиков занимался отключением газа в домах оставленных поселков.

Люди ушли из зоны, теперь там вольготно живется животным. Расплодились кони, которых не удалось эвакуировать. И сейчас на этой территории можно встретить табуны диких лошадей. Волки, кабаны, лисы, еноты – всем раздолье в этих местах.

Юрий Кривонос вспоминает, как однажды в ходе патрулирования зоны перед пожарными на дороге появился матерый волк, скалящий зубы. Его пришлось пристрелить. Шкуру решили сдать, тогда был такой порядок. Привезли тушу в часть. Конечно, сбежался народ, всем хотелось потрогать зверя. А потом оказалось, что волк был бешеный. Супруга Юрия Анатольевича вовремя отвела людей в сторону и отправила тушу на экспертизу. Довелось потом герою нашего рассказа проходить профилактический курс лечения.

«Много всего происходило в те дни, – говорит Юрий Кривонос. – Но для меня это было обычной работой. С полной ответственностью выполняли всё, что входило в наши обязанности по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Выезжали на пожары, тушили их. Жизнь шла, пусть и необязательно в хороших условиях. Я сам сделал выбор пойти туда и не собирался менять решение».

И вот теперь китель бывшего десантника и ликвидатора украшают заслуженные награды, в числе которых нагрудный знак «Выдатнік ВПСС», медали «150 год пажарнай службе Беларусі», «Чернобыль 1986–2006», «XXX лет ликвидации Чернобыльской катастрофы», юбилейный знак «80 лет воздушно-десантным войскам» и другие.

От крупнейшей техногенной аварии в истории человечества Беларусь пострадала больше всех. Катастрофа нанесла колоссальный ущерб стране. Затем последовала многолетняя масштабная работа по преодолению последствий аварии, в которую ликвидаторы внесли неоценимый вклад.

Перепечатка текста и фото Dneprovec.by запрещена без разрешения редакции. dnepr@mail.gomel.by