Человек, славивший Речицу. К 105-летию Василия Соколова

Речица – город уникальный. Источник рождения множества талантов и катализатор сияния настоящих звезд. В этом материале пойдет речь о человеке, славившем наш край щедро и от души. Василий Николаевич Соколов, заслуженный деятель культуры БССР, один из создателей ансамбля «Дняпро» и руководитель коллектива с 1964-го по 1972 годы. Об отце и учителе вспоминает балетмейстер Александр АЛЕКСАНДРОВ:

– Василий Николаевич Соколов родился 1 января 1919 года в городе Сумы в Украине. Но праздновали мы всегда 14 января, потому что помимо балетмейстера он был худруком и в новогодние праздники работал. Это были огоньки 31 декабря, 1, 2 января и так далее, поэтому садились за стол только на Старый Новый год – 14 января. Но поздравляли его телеграммами именно 1-го. Он всегда говорил: «Я рожден в день рождения БССР». Василий Николаевич воспитывал меня с трех лет, поэтому я всегда называл его отцом.

Василий Соловьев-Седой и Леонид Утесов приезжали «Васю поздравить с юбилеем»

– В 1924 году, когда Василию было пять, семья потеряла отца, тот работал кузнецом. С матерью переехали в городок в Сумской области Середина-Буда. В 1932 году умерла и мать, 13-летний Вася остался за старшего: в семье еще росли младший брат и две сестры. Всех забрали в детский дом в Киеве. Чтобы помогать сестрам и брату, подросток пошел работать в типографию. Через год к нему присоединился и брат.

Помимо того, что Василий любил танцевать, он еще умел и петь – был тенором, пошел в самодеятельность. Его заметил тогдашний советский партийный и государственный деятель Павел Постышев: «Вам надо учиться», – такой был совет. В 1939 году в Киеве Соколов поступил на заочное обучение при оперном театре и получил специальность то ли артиста музыкальной комедии, то ли оперетты, точно не помню. Но диплома на руках не было, была только справка об окончании. Сколько раз я просил: «Папа, давай съездим, диплом заберем». А он отвечал: «Меня и так вся страна знает», мол, зачем эта корочка. Что говорить, если у нас дома на Мира, 5 были в гостях Василий Соловьев-Седой (советский композитор, народный артист СССР, автор песен «Пора в путь-дорогу», «Подмосковные вечера», «Баллада о солдате». – Прим. автора), Леонид Утесов – приезжали «Васю поздравить с юбилеем».

В 1941-м Василия Соколова призвали на фронт, попал он во фронтовые бригады. Там познакомился с Утесовым, Клавдией Шульженко, очень хорошо помнил балерину Галину Уланову, певицу Лидию Русланову. Они после слали ему телеграммы с поздравлениями, называли «Васенька».

Про войну отец говорить не любил. Выражал всё пережитое в танцах, песнях. Говорил: «Что тебе, сынок, я могу рассказать? Я танцевал, я пел, а люди воевали и проливали кровь». Он даже медали редко носил, это я только потом увидел, что он ветеран Великой Отечественной войны, как и положено. Но он никогда этим не кичился, не выпячивал. Вообще, у него, как на фотографии, всегда был только депутатский значок. Он не носил и нагрудный знак «Заслуженного деятеля культуры БССР», но когда звучал гимн, мы все должны были встать. Это у него было заложено в крови.

После войны Соколов работал в Москве в Музкомедии. Будучи на грани развода с первой женой, поехал на гастроли в Гомель и там получил травму ноги. К нему обратился Александр Рыбальченко (Народный артист БССР, Почётный гражданин Гомеля, с 1936-го по 1982 год – художественный руководитель, балетмейстер, режиссёр Дворца культуры железнодорожников – Прим. автора), говорит: «Вася, все равно у тебя там ничего не клеится, переезжай к нам в Беларусь, посмотри: сытно, хорошо!». Отец развелся. От первого брака остались две девочки – Римма и Инна, мы были знакомы, они приезжали. Он им оставил жилье и до последнего дня платил алименты, помогал.

В 1952 году Василий Соколов переехал в Гомель и сразу был направлен в Речицу. Работал балетмейстером-методистом в Речицком районном доме культуры, также за ним был закреплен Озерщинский хор. РДК находился тогда в здании нынешнего Свято-Успенского собора. На месте, где стоит аналой, была сцена, а где прихожане – зрительный зал со стульями. Сцена отгораживалась кулисами, артисты переодевались за ширмами, отдельно мужчины и женщины. Директором тогда был бывший партизан, легендарная личность по кличке Савка Мельник. Он считал, что работники культуры после военной разрухи должны работать так же, как и вся страна: с семи утра и до семи вечера. Выходной был один – понедельник.

Первая встреча случайная, вторая – судьбоносная

– С матерью – Эдой Афанасьевной – они впервые встретились на занятиях. Ей было 13-14, когда она пришла танцевать к нему в группу, отец был старше на 19 лет, строгий, делал замечания. После второго замечания мама развернулась и ушла – такой был характер. Она вообще была хулиганистая, могла в свое время кавалера к кресту привязать на кладбище, ничего не боялась. Мама – человек уникальный. Дочь командира полка «Речицкий», освобождавшего Речицу, Афанасия Матвеевича Остапенко. Он сам уроженец Лисок, после развода с матерью Эды жил в Вязьме, женился второй раз в довольно зрелом возрасте, и больше детей у него не было. Дочке всегда помогал. Во время освобождения Речицы в ноябре 1943-го сгорело жилье на Калинина, где мама и родилась, их расселили в барак по Советской. Дедушка же сказал, что его дочь Эда в таких условиях жить не будет, приехал, дал большую сумму. Так на деньги Афанасия Матвеевича в 1947 году отстроили новый дом по Ленина.

Возвращаясь к истории встречи родителей: волей судьбы мать в 20 лет вышла замуж за моего отца Владимира Александрова. Он учитель, она учительница. Дали им комнату в доме по Чкалова. В одной из комнат жил холостяк-балетмейстер Василий Соколов. Там на общей кухне они с мамой и встретились во второй раз. Вспомнили танцкласс, посмеялись, Соколов признался: «Знал бы, что такая красивая вырастешь, в жизни бы замечания не делал».

Может ничего бы и не было, но в какой-то момент Александров, будучи нетрезвым, поднял на маму руку. Соколов тогда сказал: «Эда, можешь жить в моей комнате, я уйду к друзьям, но оставаться с ним тебе нельзя». Так всё и началось. Пошли, конечно, сплетни: они же учителя, город маленький… Мне тогда было три года. Когда же исполнилось 12, родился мой брат Вася, мы были настоящей семьей.

В 1961 году всё тот же Рыбальченко предложил Василию Николаевичу место худрука на стеклозаводе имени М. В. Ломоносова в Костюковке под Гомелем. Он съездил, посмотрел, мать согласилась, я тоже, и мы переехали. Там, конечно, условия были царские: отдельная квартира с двумя светлыми комнатами и балконом, горячая вода, ванная. Не нужно было ходить на колонку и в общественную баню, которую я терпеть не мог. Хорошо, когда дед приходил и договаривался у кочегаров на вокзале душ принять. В детском саду в новом месте вместо горшков были маленькие унитазики, игрушки, которых я не видел… В общем, мне очень понравилось. Там мы прожили почти до 1964 года.

К отцу обратились из Речицы – Дом культуры был еще не достроен, открыли его в 1966-м – мол, теряется коллектив. Попросили, чтобы приезжал хотя бы два раза в неделю. А тут у мамы своя мама, сёстры… Они стали всё чаще здесь задерживаться, в субботу-воскресенье Соколов вел репетиции. В то время отец вывез «Дняпро» на ВДНХ в Москву, а в скором времени ансамблю было присвоено звание «Народный». После чего руководство города пригласило балетмейстера к себе и предложило выбрать любую трёхкомнатную квартиру в новом доме по Мира, 5 и полный творческий карт-бланш. Он согласился. Тем более что рядом была престижная четвертая школа – нынешний лицей, куда Эда Афанасьевна могла пойти работать учителем, а я – учиться. Так мы и вернулись в Речицу.

«Свадьба в Малиновке» по-речицки

– В 1957 году всплыло, что отец учился в оперетте, и душа его забурлила: к 7 ноября 1957 года было решено поставить в Речице оперетту «Свадьба в Малиновке». В том самом РДК долго крутили эту постановку. По разным сведениям, около месяца народ шел нескончаемо. Показывали каждый день, кроме понедельника. Приезжали со всех окрестностей: к исполкому подъехать нельзя, улица в санях, телегах. Брички стоят, кони ржут, народ валит потоком – всё как положено. Ровно через 10 лет аншлага в Речице вышел одноименный фильм (одна из премьер оперетты «Свадьба в Малиновке» состоялась в Киеве в 1938 году в Государственном театре музыкальной комедии УССР, Василий Николаевич, поступивший в заведение при театре в 1939 году и живший тогда в городе, возможно, тоже был свидетелем этого события, чем и был вдохновлён. – Прим. автора).

В том же 1957 году танцевальная группа «Дняпро» съездила на VI Всемирный фестиваль молодёжи и студентов в Москве. По тем временам это была сенсация. И пошло-поехало. В Речицу приехал Юрий Семеняко и сделал с нашим хором «Ты мне вясною прыснілася» – первую песню из дебютного студийного альбома вокально-инструментального ансамбля «Песняры». Игорь Лученок свою «Жураўлі на Палессе ляцяць» тоже создал здесь. Он выбрал именно Речицу и пригласил поучаствовать Вячеслава Нестеренко, который тогда еще не работал директором музыкальной школы, а был простым слесарем на тогдашнем гвоздильном заводе.

В Гомеле на железнодорожном вокзале стоял отдельный плацкартный вагон, на котором было написано «Дняпро». Его цепляли и везли на гастроли, правительственные концерты. И не всегда праздничный концерт к торжественному митингу проходил в Речице 7 ноября, иногда его переносили на 9 ноября, так как ждали, пока «Дняпро» вернется и выступит.

Пунктуальность, щепетильность и шведский салат

– На репетициях отец всегда был строгим, требовательным. Но дома это был совсем другой человек, который воспитывал только собственным примером. Я ему благодарен за то, что научил меня готовить, гладить брюки, убирать и мыть полы как положено. «Сынок, сделаем маме приятное? У меня есть два часика времени, у тебя есть полчаса? Тогда беремся», – мы вместе вымывали квартиру, и он шел на репетицию.

Коронные блюда у него были гуляш, макароны по-флотски, котлеты мог пожарить. Только с тестом не возился. Холодец варил, салат шведский делал. Рецепт такой: берём свежую селедку, разделываем на филе. Затем натираем смесью из пол-ложки сахара и ложки соли. Кладём на три часа и заливаем чуть-чуть подсолнечным маслом. Затем с нее снимаем шкуру, нарезаем филе кусочками, добавляем нарезанный лук, заливаем уксусом, еще подсаливаем по вкусу – пожалуйста! Рецепт на разрыв, до сих пор готовлю, гости мои любят. Только недавно узнал, что это называется Хе из сельди и это корейское блюдо. У них оно делается в течение пяти минут, так как заливается кипяченым маслом. Я тоже пробовал, но там нужно полчаса кипятить это масло, ждать бурбалок, дым, запах – проще использовать папин метод. Хотя вкусовые качества те же.

Еще отец был очень аккуратный, щепетильный. Всегда по утрам чистил свою и нашу с мамой обувь щеткой. Если садился шить, это было долго, но как сшито – настоящее качество. Он мог и костюмеру показать, что и как сделать. Некоторые костюмы, пояса, заказанные им в 1967 году, сколько уже поменялось составов коллектива, живы и по сей день. Военные костюмы тоже еще с той поры. Как-то Томашук задумал ставить спектакль «Брестская крепость», а у Соколова была привычка: если что-то делаешь, должно быть достоверно, даже пуговица того времени. Поэтому они поехали и взяли меня с собой в Еремино, где были довоенные склады обмундирования. Привезли буденовки, каски, которые до сих пор есть в костюмерной. Он отобрал все сам лично.

Эти его щепетильность и точность передались мне. Я никогда в жизни ни разу нигде не опоздал и терпеть не могу отсутствие пунктуальности у других. Все знают: я буду ждать не более 10 минут, кто бы это ни был.

У Василия Николаевича была такая память, что мог забыть отчество человека, которого не видел лет пять, но танец, который ставил 12 лет назад, он помнил досконально. И так было до последнего. Мы встречались за восемь-девять месяцев до его смерти, ничего не предвещало, он не болел. Из-за этой пунктуальности его быстро и обнаружили. Вечером прошла репетиция, утром коллектив должен был ехать в Гомель, и тут 08.30, его нет. Позвонили, трубку не берет. Как так? Что-то точно случилось! Оказалось, да. Вскрыли дверь в квартире, нашли его в кровати. Тихо, мирно умер во сне, как потом выяснилось, оторвался тромб. Ему было 70 с половиной. Как говорят, хорошему человеку и спокойный уход. Это был 1989 год, я тогда работал на Камчатке, получил телеграмму от дяди Славы Нестеренко, бросил всё и полетел…

Для меня Василий Николаевич Соколов был не просто отец, не просто педагог в профессии, он был учителем во всем. Тем, кто повлиял на то, кем я вырос, кем стал. За это я буду вечно ему благодарен.